Подвиньтесь, босс!

Все это подается под видом печального рассуждения, но совершенно точно это выступление разыгрывается с целью меня разозлить. Держу себя в руках, изображая равнодушие, хоть сравнение с женщиной из прошлой жизни больно бьет по самолюбию.

— Вы о Мари? — решаю напасть, пока этот шакал не нашел место побольнее.

Марк ведет бровью, видимо, не ожидая, что я в курсе. Надо же, какая досада! Но его тоже не проймешь.

— Да, о Марианне. Вот скажи мне, такая яркая женщина, как ты…разве может постоянно находиться в тени умершей? Ведь явно Давид не на голосок твой запал. Увидел в тебе ее…вот и решил присвоить.

Марк цепко следит за переменами в моем лице. Пытается уловить мое настроение, ищет самое больное место. Мне кажется, что держусь неплохо, но сердце клокочет в горле, в ушах шумит. Я вот-вот упаду от нервного перенапряжения.

— Хочешь совет, девочка? Не связывайся с ним, — приторно улыбается, похлопывая меня по руке. Эдакий добрый старичок…

— Может быть, это вам не стоит путаться на его пути? — угрожающе улыбаюсь, а саму пронимает болезненная дрожь.

— Повторяю еще раз, девочка, — теперь скалится Марк, уже даже не пытаясь выглядеть дружелюбно, — я даю тебе шанс не встрять в неприятности. Иначе, пожалеешь. Исчезни лучше сама. Вот прямо сию секунду испарись.

— С чего такая забота?

— Люблю хорошеньких женщин. Вас можно отлично пользовать в свое удовольствие.

Не нахожу слов, чтобы ответить на эту наглость. Да и дерзить этому уроду опасно для жизни.

Из-за угла выглядывает огромный мужчина в черном, и Марк тут же отступает.

— Уходи, глупая красивая женщина, — бросает напоследок, спешно удаляясь вслед за своим бодигардом.

Чувствую, как онемевшее тело начинает отмирать. Сумасшедший какой-то! Надо срочно позвонить Давиду и рассказать ему обо всем.

— Что за хрен? — голос барабанщика вырывает из ступора.

— Да так…родственник Давида.

— А! Босса твоего! — издевательски хихикает он, по-дружески толкая меня локтем, — он тут всех родственников собрать сегодня решил?

Хмурюсь, соображая, что имеет в виду барабанщик, но тот, будто поняв, что взболтнул лишнего, уже удирает внутрь за остальными.

— Лена, на сцену через минуту! — подгоняют парни, и я, подобрав длинную юбку, спешу следом.

Звонить Давиду уже нет смысла. Он потребует подробностей, на которые совершенно нет времени. Расскажу при встрече, тем более, что он обещал приехать к финальной песне, чтобы украсть меня и устроить романти́к. Конечно, новости о приходе его дяди испортят настроение, но уверена, Давид должен об том знать.

На секунду заскакиваю в гримерку, убедиться в том, что выгляжу отлично. Кручусь перед зеркалом, но удовлетворения тем, что я идеальна, не испытываю. Вот умеют же люди настроение испортить, что даже мягкие локоны и платье мечты не радуют! На душе неспокойно, муторно так…

Беру микрофон, иду к сцене и только уже у кулис понимаю, что не заметила странность. В гримерке было пусто, хотя обычно, по этим дням я делю ее с танцовщицами.

Вспоминаю, что девчонок видела на прогоне номера, только куда они подевались? Неужели администратор пожаловал им свой кабинет?

Погружаться в размышления с чего бы им, да и мне такая милость, некогда. Пора на сцену.

Начинаю петь и чувствую, что настроения нет. Кажется, это замечает весь зал. Ощущение себя никчемной гасит самооценку до абсолютного ноля. Смотрю в лица зрителей, пытаясь выискать на них следы осуждения. Совершенно внезапно напарываюсь на Катюшу и Сержа, сидящих за угловым столиком. Место не очень удобное, прямо у служебного выхода. Но им хорошо. Хлопают, подпевают. Катя сияет, как медный таз, Серж с покровительственным видом поглаживает ее плечико и улыбается мне. Все это очень странно, потому что о своем визите они меня не предупреждали. Почему-то такое своеволие невероятно злит, хотя с чего бы? Взрослые самостоятельные люди. Приходят, когда хотят.

Тут же вспоминаю слова музыкантов, что Давид всех родственников собрать решил, и начинаю догадываться, что не просто так моя подруга и большой босс здесь.

Гормоны радости, прыснувшие в кровь, реанимируют, возвращая жизненный тонус. Улыбка сама расползается по лицу и, наконец, вхожу в особое настроение для песни. Давид готовит сюрприз! Как тут не запеть от души?

Во время каждого следующего выхода предвкушаю нечто сказочное. Всматриваюсь в лица друзей, музыкантов, чтобы понять, что они все замышляют. Радостное волнение на их лицах только подтверждает мои догадки. Но, когда спустя полчаса, час ничего не происходит, начинаю злиться на себя, что успела напридумывать всякой ерунды. Размечталась, а Давид, может, ничего такого и не планировал.

На четвертом выходе подмечаю странное поведение Сержа. Тот сидит, откинувшись на стуле, и по-дурацки так качает головой. Напоминает душевно больного или… Тут же гоню от себя эти мысли. Ну качается, ну и что такого. Может песня нравится!