Подводная лодка (The Boat)

«Мчимся в никуда. Не видно ни черта».

Арио пробормотал что-то на ухо Турбо. Я уловил нечто вроде «сорок дней и сорок чертовых ночей…»

Неожиданно Командиром овладела ярость. «Проклятая погода! Всегда одно и то же, как раз когда нам это не нужно. В этой похлебке мы можем не увидеть их и в паре миль». Затем, более спокойным тоном: «Если бы только Бертольд еще раз дал о себе знать». Но, как бы страстно мы ни ждали, больше не пришло никаких радиограмм.

Мы шли без новой информации от лодки, вступившей в контакт с конвоем, хотя наши расчеты были достаточно ненадежными. Бертольд вряд ли имел точное определение своего места в последние сорок восемь часов. В его районе небо наверняка было также затянуто облачностью, как и в нашем, так что его доложенная позиция была лишь предполагаемой. Как бы аккуратно его штурман ни определял место, он мог лишь догадываться о влиянии ветра и моря.

Штаб в Керневеле продолжал молчать. Быть может, Бертольд был вынужден погрузиться? Или на него напал эсминец?

От остальных подлодок, посланных атаковать конвой, нельзя было ожидать никаких докладов о его обнаружении, потому что все они были гораздо дальше, чем мы. То, что от них ничего не было слышно, было вполне понятным, но лодка, вступившая в контакт — это было другое дело.

Командир покачал головой. «Должно быть, у Бертольда те же проблемы, что и у нас».

Двигатели продолжали отбивать пульсирующий ритм. Стармеху практически нечего было делать. «Наших коллег наверняка сильно трясет на дороге», — вымолвил он.

Лишь спустя какое-то время до меня дошло, что его симпатия была направлена на команды вражеских кораблей. «Мне особенно жалко людей с эсминцев, набитых в их консервные банки».

Почувствовав мой удивленный взгляд, он сказал: «Ну, жалея их, им ничем не поможешь. Наши эсминцы никогда не выходят в море, если там задует ветерок».

Центральный пост трещал по швам, потому что в нем были все, у кого для этого нашелся хоть малейший повод. Кроме Командира, мичмана, старшины центрального поста и его двух матросов, я заметил старшего помощника, второго механика и старшину Дориана.

«Мы могли бы уже и отказаться от погони», — произнес Дориан, но настолько тихо, что только я расслышал его. Остальных, казалось, поразила немота.

Командир поднял голову. «Хорошо — приготовиться к погружению».

Я знал, что он имел в виду: гидрофоны. Шум от неприятельских винтов и машин доносился бы под водой дальше, чем наши глаза могли разглядеть сквозь сумрак.

Прозвучала обычная последовательность команд.

Я смотрел на глубиномер. Стрелка начала вращаться. В течение нескольких секунд волны поглотили корпус лодки.

Командир приказал держать глубину 30 метров и присел на корточки возле выгородки гидрофонов. Освещенное снизу лицо оператора гидрофонов выглядело абсолютно бесстрастным. Его глаза ничего не выражали. С наушниками на голове он прочесывал все множество подводных звуков в поисках следов врага.

«Есть что-нибудь?» — спрашивал Командир снова и снова. Через некоторое время, напряженный и нетерпеливый, он спросил: «Вообще ничего?»

Он послушал сам минуту или две, затем передал наушники мне. Я не услышал ничего, кроме занудного шума, как бывает, когда прижмешь к уху раковину.

***

Прошел час, а мы все еще оставались на глубине. Все еще ничего не было слышно. «Это как в лотерее», — пробормотал Стармех. Он нервно провел рукой по волосам.

Командир как раз собирался встать и отдать приказ на всплытие, когда он увидел выражение лица оператора. Его глаза были закрыты, а рот был сжат, как бы в гримасе боли. Он очень медленно повернул маховичок своего прибора по часовой стрелке, затем в обратную сторону. Амплитуда сузилась до пары сантиметров: наконец-то он что-то выловил. С усилием подавляя возбуждение в своем голосе, он доложил: «Шумы винтов на пеленге ноль-шесть-ноль, командир — очень слабые».

Командир резко поднялся. Он взял у оператора один из наушников и стал напряженно вслушиваться.

Неожиданно оператор гидрофона почти незаметно вздрогнул. Командир укусил губу.

«Глубинные бомбы. Они к кому-то приклеились. Пеленг?»

«Ноль-семь-ноль — уходит в корму. Все еще очень слабый», — ответил оператор.

Командир протиснулся через переборку в центральный пост. Он резко приказал: «Держать курс ноль-пять-ноль. Приготовиться к всплытию». Затем, обращаясь к мичману: «Занесите это в журнал, Крихбаум: «Несмотря на погоду, решил приблизиться к конвою в надводном положении».

***

Погода ухудшилась еще более. Подводная лодка тяжело раскачивалась. Вода порой захлестывала через открытый люк в боевую рубку, но его нужно было держать открытым, потому что в любой момент на нас мог напасть противник.

Винты бешено вращались, двигатели отдавали всю мощность, какую могли. Командир не сдвинулся с мостика. Стоя неподвижно, он медленно поворачивал свою голову туда-сюда, просматривая море из-под опущенного козырька своей блестящей мокрой зюйдвестки.