Подводная уральская

— У тебя, Наиль, все задатки командира, — сказал секретарь комсомольской организации совхоза Василий Харзеев. — Ребятня души в тебе не чает.

Это была правда. Наиль без конца слышал:

— Научи нас плавать. Возьми в поход. Расскажи о катерах-охотниках.

И он выполнял эти просьбы.

О море Наиль читал все, что попадало под руку. Верил, что попадет на флот. Только достаточно ли подготовлен он к суровой службе? Умеет плавать, грести, ходить под парусом. А как со знанием техники? Умеет водить мотоцикл. Маловато.

Наиль осуждал себя за то, что пока слабо соревнуется за право служить на подводной лодке «Челябинский комсомолец». Так, во всяком случае, ему казалось. Работает, правда, хорошо, имеет благодарности, награжден Почетной грамотой. Все это так. И по общественной линии у него полный порядок. Недаром Василий Харзеев на отчетно-выборном комсомольском собрании тепло говорил о Наиле Канафееве, как об умелом воспитателе детворы, общественном инструкторе комитета ДОСААФ.

Все тогда повернулось в сторону Наиля. Он смутился и подумал: «Зачем так долго говорить обо мне? Упомянул фамилию, и хватит». Однако секретарь комсомольской организации совхоза продолжал:

— Наиль мечтает стать подводником, и наш долг помочь ему. Думаю, что лучшей кандидатуры для службы на «Челябинском комсомольце», чем Наиль Канафеев, в нашей комсомольской организации не найти.

Все захлопали в ладоши, и до покрасневших ушей паренька донеслись слова:

— Не подведет! Оправдает доверие!

Однако Наиль знал, что ему пока рано претендовать на «Челябинский комсомолец». Вот получит еще одну, а то и две военно-технические специальности, тогда с радостью примет комсомольскую рекомендацию. А пока… будет продолжать готовиться к морской службе.

Он научился управлять моторной лодкой, вызубрил многочисленные правила судовождения, вникнув во все тонкости. Но и этого показалось мало. Поступил в автомотоклуб.

Началось с того, что его вызвали в военкомат и предложили стать — еще до призыва — водителем автомобиля. Там, в армии, он потом сможет быстрее освоить военную технику.

— В армии? — спросил Наиль. — А я хотел бы на флот.

— Можем направить и на флот, — сказал ему майор. — Одно другому не мешает.

— Хорошо, — согласился Наиль. — Направьте пока на шофера.

Так Наиль оказался в городе Пласте, где ему предстояло учиться с отрывом от производства в течение трех месяцев. Жили курсанты в общежитии, день был расписан, как на военной службе — от подъема до отбоя. Учился Канафеев хорошо. Бывало спросит его преподаватель — о правилах ли уличного движения, об устройстве ли двигателя — ответит без запинки. Юрий Михайлович Беспоместный, который преподавал теорию, одобрительно произносил:

— Похвально, курсант Канафеев. А теперь объясните, как устроено рулевое управление?

Наиль подходил к схеме и, действуя указкой, перечислял детали, не забыв сказать, для чего они служат и как взаимодействуют между собой.

Уже через две недели после начала учебы группа приступила к практической езде. Первое задание, казалось, самое легкое — тронуться с места, сделать круг и остановиться. Наиль неуклюже садился за руль.

— Действуйте! — говорил инструктор Юрий Васильевич Зубов.

Наиль отпускал ручной тормоз, включал первую передачу, резко нажимая на педаль сцепления. Машина, дернувшись, останавливалась. Какая досада — глох мотор!

— Кто же так выжимает сцепление! — произносил недовольным голосом Зубов. — Смотрите, как надо…

Они менялись местами. Машина плавно трогалась с места и шла по кругу.

— Ясно?

— Ясно.

— Садитесь за руль.

Наконец-то мотор не глох. Машина двигалась, только уж очень медленно, несмотря на то, что курсант усердно нажимал на газ.

— Скорость! — напоминал Зубов.

Наиль торопливо переключал передачу, но вместо второй попадал сразу на четвертую, рокот мотора снова стихал.

— Не спешите, — говорил Зубов.

Наиль переключал передачу, разворачивался, и, сделав круг по команде инструктора, нажимал на педаль тормоза. Грузовик останавливался.

— Поехали дальше!

Вечерами Наиль садился за тренажер, без конца переключал сцепление. Теперь во время практической езды он уже не допускал грубых ошибок в технике управления.

Наконец-то с учебной площадки машина выехала на улицу. А тут ухо держи востро, чуть зазевался, сразу создал опасную обстановку, а то и повернул на тротуар — самое что ни на есть тяжкое нарушение правил.