Подводная война, 1914-1918 гг.

В свое время долго и пространно обсуждался вопрос, не задело ли это непосредственное мирное предложение центральных держав самолюбия Вильсона, которого мы еще в сентябре того же года просили быть посредником мира и прекратившего после него свои старания в этой области. Нам кажется, что истинная причина отстранения Вильсона от такой щекотливой миссии лежала главным образом в нежелании после президентских перевыборов идти против большинства крупных промышленников и финансистов своей страны, интересы коих были к тому времени тесно связаны с таковыми Антанты и усматривавших выгоду от продолжения войны. Лишь 19 декабря Вильсон поднял вопрос о прекращении военных действий, на который получил ответ Антанты 12 января 1917 г., со следующими требованиями: возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии, расчленение Дунайской монархии, очищение европейской части Турции и, как первейшее условие, отстранение центральных держав от участия в мирных переговорах. При таких условиях даже Вильсон ничего не смог далее предпринять и его запоздалый шаг не имел успеха. Таким же решительным образом было отклонено и мирное предложение тройственного союза (30 декабря 1916 г.). Центральные державы этим предложением только сами себе напортили, вместе с тем усилив волю к победе противника.

За последний период времени подводная война получила некоторое оживление требованием военного министерства подорвать доставку военного снаряжения в Россию, идущего через Мурманск. Туда было послано несколько лодок (приказ № 53 от 15 сентября 1916 г.), отлично выполнивших свое задание. С другой стороны, по дипломатическим соображениям было указано на главном театре пропускать все испанские суда. Вообще же на Северном театре торговая война прозябала согласно призового права и часть лодок была откомандирована в Средиземное море, где в то время наблюдалось большое оживление торговой деятельности противника. У берегов Англии лодки попрежнему соблюдали всемерную осторожность и остерегались нападать даже на вооруженные торговые суда, дабы не создавать новых конфликтов; единственная категория судов (вооруженных), которые можно было атаковывать без особого риска утопить пассажиров, были нефтеналивные транспорты. Ввиду того, что при ведении войны по призовому праву, опасность и риск для лодок чрезвычайно повысились, командование было вынуждено перенести военные действия в более безопасные торговые районы, где можно было рассчитывать на встречи с невооруженными транспортами и где охрана была менее сильная (Канарские острова и Мадейра).

В дальнейшем, лодкам с трудом, но все же удалось добиться права атак без предупреждения на путях в Канале восточнее линии мыса La Hague — St. Albans Head, так как там сосредоточилось движение исключительно войсковых транспортов.

Наконец с 9 января 1917 г., после долгих и упорных переговоров с политическими вождями, мы смогли вновь перейти на борьбу без предупреждения со всеми вооруженными транспортами. Постепенно мы приближаемся к моменту начала неограниченной подводной войны. Из всех обменов мнений между верховным командованием армиями, Адмирал-штабом и командующим флотом выявилась абсолютная необходимость довести войну до конца осени 1917 г. и что единственное надежное средство добиться этого — неограниченная подводная торговая война. Те же рассуждения можно найти в меморандуме Морского генерального штаба от 22 декабря 1916 г.[4], где вновь фигурирует подсчет предполагаемых потерь противника в 600 000 т за месяц. Против означенной цифры возражать не приходится, так как она была в течение многих месяцев не только достигнута, но и превзойдена, однако ожидаемый результат (принуждение Англии к миру по истечении 5–6 месяцев) не мог быть тем же самым, как в 1916 году. О причинах мы уже говорили выше. Самым опасным последствием такого твердого «пятимесячного срока» оказалось то, что он стал известен обширным слоям населения, которое ухватилось за него, как за ненарушимое обещание, вызвав сперва колоссальный подъем и розовые надежды, а затем полнейший упадок духа, разочарование и всеобщее недовольство. Даже в Морском министерстве вышеозначенное число действовало на умы, как гипноз и в своей бюрократической близорукости это учреждение опасалось не успеть закончить постройку новых лодок к концу войны.

После переговоров с канцлером состоялось 9 января 1917 г. решающее заседание под председательством кайзера, на котором, наконец, и Бетман высказался за неограниченную войну[5]. Результатом заседания был высочайший приказ «начать с полной энергией неограниченную подводную войну с 1 февраля».