Подводная война, 1914-1918 гг.

По мнению английского морского офицера Klaxton (The story of our sabmarines), команды германских подводных лодок представляли собой машины без какого-либо интереса ко всему происходящему. Более ошибочной оценки не может быть и она вытекает, очевидно, из того, что автору приходилось видеть или опрашивать пленных подводников, которые имели строжайший приказ на все вопросы отвечать незнанием. Такой приказ был нами издан из опасения выдачи секретных сведений пленными, так как по опыту известно, как легко умело поставленными вопросами выпытать у взятых в плен нужные данные. Весьма возможно, что человека, выполняющего данную ему инструкцию, т. е. отмалчивающегося на все вопросы, нетрудно принять за тупоумного. В действительности дело обстояло, конечно, совсем иначе. Лодочные команды всегда относились с громадным интересом к своей службе и с особой любознательностью ко всем происшествиям, касавшихся их лодок, что и удовлетворялось командирами при всех возможных условиях. Мы знаем, что англичане всегда расценивали наших моряков, как армейцев в матросской форме без любви и интереса к морской службе, но это совершенно несправедливая оценка, хотя мы и признаем, что британская система комплектации для морской службы наилучшая. Лодочные команды в своем большинстве состояли из прирожденных моряков, причем в первые годы войны исключительно только из добровольцев и лишь к концу прибавился небольшой процент по набору, и этот недостаток прикрывался, однако, усиленной подготовкой. Дух личного состава подводных лодок был выше всяких похвал. Служить на лодке считалось отличием и честью и не было ни одного случая за время войны, чтобы команда лодок чем-либо себя обесславила. Ведь всем давно известно и в первую голову англичанам, что все их тенденциозные сообщения о добровольных капитуляциях лодок и дезертирстве команд были вызваны необходимостью успокоить общественное мнение. Известен целый ряд отважных попыток побега из плена подводников, стремившихся во что бы то ни стало вернуться обратно к своему оружию; многие из этих побегов увенчались успехом. Мы знаем также о смелом уходе «UB49», интернированной в Испании (7 октября 1917 г., командир v. Mellenthin). Особенно хороши были отношения между командным составом и командами на лодках, причиной чего, конечно, служило то обстоятельство, что весь личный состав питался из одного котла, а также было основано на взаимном понимании и уважении. Как правило, на малых судах, вообще, отношения между офицерами и командами всегда более близкие, чем на больших кораблях, что вообще естественно при ежедневном близком общении.

Вышеприведенные факты достаточно характеризуют дух подводников и указывают на то, что это была наилучшая часть морских сил Германии. В момент объявления войны личного состава во всем подводном плавании, включая базы и штабы, состояло 1400 человек. К концу же войны (1 сентября 1918 г.) это число возросло до 11 917 человек: прибавив сюда всех погибших, без вести пропавших, пленных и умерших — общей суммой в 5924 человека, получим цифру в 17 841 человек. Команды самих лодок к июлю 1914 г. насчитывали 747 человек, а к 1 сентября 1918 г. (160 лодок в строю) 5467. Таким образом потери (5924 чел.) достигли 52 % общего количества.

Число всех лиц, принимавших участие в боевых действиях на лодках против неприятеля, включая сюда практикантов и прикомандированных, установить весьма трудно, но оно, примерно, около 13 000 человек. По сравнению с огромными массами людского материала, боровшихся на фронтах, весьма скромной кажется сумма в 18 000 человек, имевших какое-либо отношение к подводной войне, и еще более скромной цифра 11 000, непосредственных активных участников борьбы на самих лодках.

Вместе с тем, эта маленькая горсточка означала больше, чем целые армии и связывала силы противника, превышающие ее численно в сотни и тысячи раз.

Что касается подготовки личного состава для комплектации лодок, то это оказалось одним из наиболее трудных дел, ввиду нашей полной неподготовленности к подводной войне в широком масштабе.