Подводные камни

Вика с упорством копалась в сумочке. Сейчас она ругала себя за то, что не ходит с той, просторной, хоть и слишком заметной сумкой: в этой, довольно старой и потертой, ничего найти было нельзя. Мелкие вещи заваливались за прохудившуюся подкладку, и для их извлечения нужно прилагать чудеса акробатики. В конце концов, Вика устала от этих поисков, огляделась по сторонам и, не увидев рядом тех, перед кем ей могло бы быть стыдно за такое мещанство, вытряхнула все содержимое сумочки на столик. Показались паспорт, несколько записных книжек, обрывки газет, какие-то визитки, тюбики помады, маленькие пробники шампуней и кремов, что вклеивают внутрь дорогих глянцевых журналов. Во всей этой массе, при внешней ее непривлекательности, Вика прекрасно ориентировалась: пара движений рукой и она победоносно извлекла нужную визитку.

— Вот, кажется она, я же точно помнила, что она где-то у меня с собой, — Вика протянула визитку Марине, но тут же одернула. — Слушай, а мне полагаются, как это называется, посреднические?

— Посреднические? — удивилась Марина.

— Ну да, а что в этом такого? Я сейчас, можно сказать, на должностное преступление иду ради тебя. Так что я вполне законно могу требовать небольшое вознаграждение по результатам этой моей работы. Ведь так?

— Так, — согласилась Марина, привстала и выхватила визитку, которую Вика сжимала между указательным и большим пальцами. — Если все получится, я в накладе точно не останусь. Ты же меня знаешь.

Марина внимательно рассмотрела визитку и зачем-то даже ее понюхала.

— Шанель номер пять? — поинтересовалась Вика.

— Не смешно, — ответила Марина. — Так, посмотрим: Волков Михаил Петрович, генеральный директор, услуги в сфере коммерческой недвижимости. Звучит неплохо. И телефон. Подруга, мы на пороге великих дел!

— Как это можно быть на пороге дел? — Вика любит цепляться к словам. — Может, просто у тебя, наконец, что-то сложится?

— Слушай, не зли меня своими намеками на мою необразованность. Вот у тебя диплом — и что? Все в шоколаде? Что-то незаметно!

— Да, ты права, прости.

— Вот то-то! — заключила Марина. — Не понимаю, как у тебя на все хватает сил и нервов. Особенно на ребенка. Ясно, что тебе помогает мама. Моя бы никогда не помогла.

— А ты давно ее видела?

— Давно, очень давно, Вик. Не хочется, совершенно не хочется. У нее ко мне претензии, у меня к ней. Сама посуди, и что мы скажем друг другу при встрече? — Марина задумалась. — Я, пожалуй, спрошу, стало ли ей легче жить, когда она сплавила меня к бабке. Избавилась от ненавистных ей расходов на мое питание. Одевать меня тоже стало ненужным. Да и я тоже не нужна стала. Что там вспоминать. Ты вот говоришь, надо налаживать жизнь, может, завести семью, нормальную, а не такую, в какой я прожила почти половину своей жизни.

Марина вдруг замолчала. Вике неловко: она не хотела затрагивать эту тему, зная, насколько она болезненна и неприятна. Нужно было срочно перевести разговор, чтобы закончить его на более-менее позитивной ноте, иначе Марина может удариться во все тяжкие и начать заливать свою грусть чем-нибудь крепким, все равно чем. Однажды так уже было, когда Вика родила, и какое-то время не могла вырваться из дома для того, чтобы посидеть и поговорить с подругой по душам. Тогда Марина на две или три недели бесследно исчезла из своей комнатки в коммуналке, чем напугала соседей, и выключила телефон, чем заставила волноваться Вику. Все разрешилось как обычно банально: Марина все это время провела у какого-то очередного знакомого, отмечавшего свой выход из мест не столь отдаленных. Понятно, что о такой, как Марина, он мог только мечтать.

— Что собираешься делать с Волковым? Как к нему подступишься?

— Пока не знаю, — не сразу ответила Марина. — Попробую устроиться к нему на работу.

— Ты? На работу? — усмехнулась Вика, забыв, что еще минуту назад дала себе зарок не раздражать подругу. — Это что-то новенькое.

— А что, считаешь, я ни на что не гожусь? Не надо так, хорошо? Сейчас будешь все отрицать, а сама-то ведь именно об этом подумала, — Марина показала кулак. — И если кто встанет у меня на пути, в порошок сотру, обещаю. Мне так нужны деньги, что чем-то я готова пожертвовать, поработать, сделать вид, что работаю. Ты же понимаешь, что это ненадолго? Я добьюсь своего, и мне работать вообще не придется больше. Вот времена-то наступят! С ума сойти!

Марина захохотала — хохочет она всегда громко и долго, так, что все окружающие отвлекаются от своих забот для того, чтобы полюбопытствовать, что же такое происходит, что же вызвало столь бурный и неукротимый смех. От смеха из глаз Марины хлынули слезы. Она с возмущенным видом, продолжая посмеиваться, копается в сумочке в поисках косметички и зеркала. Заметив, что с ресниц местами потекла тушь, она тут же бросается все поправлять.

— Марин, ты слышала о Виталике Семенове?

— Нет, ничего не слышала, — вздрогнула Марина и выронила из рук маленькое зеркальце в коричневом футляре.

Зеркало упало на пол, Марина потянулась за ним и подняла.