Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)

- Это... народное... - провопил сутулый.

- А не вы ли, товарищ Поликарпов, сажали этот народ в психушки, плодили стукачей, устраивали обыски в писательских дачах и изымали рукописи? Не вы, скажете?

Поликарпов перестал вырываться и, тяжело дыша, уставился на генерала.

- Я спасаю культурные ценности, - прохрипел он. - Через час сюда ворвётся толпа, всё разворуют, уничтожат, сожгут...

- Знаю, как вы спасаете, - парировал Белугин. - Ворьё!

- От ворья слышу!

- Макс, покажи ему, кто тут ворьё!

Макс въехал Поликарпову кулаком в бок.

Шеф разведки взял в охапку булгаковские папки и выпрямился. Свет его фонарика упал на Силуянова.

- Опять ты?

- Одного человека ищу, - торопливо ответил майор. - Он, вроде, должен быть тут. Такой плотноватый, в рыжем кожаном пиджаке, в очках...

- Бортновского ищешь. Зачем он тебе?

Фамилия, названная генералом, ничего Силуянову не говорила.

- Нужен, - уклончиво ответил Антон Борисович. - Где он сейчас может быть?

- Его комната триста двадцать первая, - и разведчик, чертыхаясь, принялся запихивать папки в сумку, уже набитую битком.

- Спасибо, - пробормотал Силуянов.

Во внутреннем дворе он подбежал к лифтам, но, вспомнив, что электричества нет, бросился к лестнице. Дыма повсюду стало больше. Костёр разгорался. Лестница была безлюдна, хотя постоянно где-то слышались голоса, хлопанье дверей и отдалённый, то нарастающий, то стихающий гул, как будто за стенами билось море.

На третьем этаже Силуянов свернул сначала в один коридор, потом в другой. Какие-то люди, нагруженные папками и бумагами, на ходу роняя страницы, промчались мимо, едва не сбив его с ног. Справа, из-за приоткрытой двери, неслась матерная ругань. За дверью слева треснул выстрел. Из-за поворота вышел очкарик, уткнувшийся в бумагу. Антон Борисович с трудом избежал столкновения с ним.

В триста двадцать первом кабинете никого не было. Здесь уже успели похозяйничать: сейф был открыт, ящики письменных столов выдвинуты и бумаги вывалены на пол. Среди бумаг валялись разломанные магнитофонные катушки и ворохи спутанных лент. Силуянов первым делом бросился к сейфу. Убедившись, что в нём пусто, начал рыскать по столам. Найти сову он не надеялся, его интересовал хозяин кабинета, который явно владел какой-то информацией о передатчике. Майор просмотрел записи на страницах перекидного календарика на столе, поднял с пола несколько листов. Фамилия Бортновского мелькала на документах довольно часто. Увидев цифры телефона, явно принадлежащие хозяину кабинета, Силуянов переписал их на клочок бумаги.

За стеной звучали голоса. Майор вышел в коридор и открыл дверь соседнего кабинета. Там находились четверо. Все были пьяны. В нос майору ударил сильный запах спиртного. Двое сидели за столом, уставленным бутылками, стаканами и раскрытыми консервными банками, третий лежал на диване, четвёртый, лет пятидесяти пяти, без пиджака и галстука, рыжеватый, с красным лицом, взгромоздился на стул и зачем-то снимал со стены портрет Дзержинского. Когда вошёл Силуянов, он вздрогнул, обернулся и, не удержав равновесия, свалился со стула вместе с портретом.

Антон Борисович оглядел присутствующих. Бортновского среди них не было.

- Товарищ, - заплетающимся языком проревел краснолицый гебист, поднимаясь с пола. - Товарищ, если ты честный чекист, если ты предан делу товарища Дзержинского...

- Бортновского не видели? - перебил его Силуянов.

- Эта жирная крыса только что смылась отсюда, - выдавил один из сидевших за столом.

- Не захотел застрелиться с нами, сволочь! - рявкнул краснолицый. - Трус он, твой Бортновский! Товарищ, ты должен присоединиться к нам. Уйдём из жизни вместе. Покажем сволочам, что мы были преданы делу партии до последнего дыхания... - Он уселся на стул и поставил портрет с разбитым стеклом себе на колени, как икону. - Застрелимся все! - пьяно ревел он. - Товарищи уже приняли твёрдое решение...

Силуянову что-то не верилось, что "товарищи" были согласны с ним. Один из них был настолько пьян, что вряд ли вообще понимал, о чём речь, а лежащий на диване и вовсе спал.

- Пистолет у меня есть! - Краснолицый, едва не выпустив из рук портрет, принялся отстёгивать кобуру. - Товарищ, мы предоставляем тебе почётное право уйти из жизни первым!

- Вы с ума сошли! Проспитесь сначала!

- Стоять! - рявкнул краснолицый, видя, что майор собирается уйти.

Силуянов оглянулся через плечо и похолодел. На него смотрело дуло "Макарова".

- Стоять, крыса! - краснолицый глядел на него с ненавистью, держа в одной руке оружие, а другой удерживая портрет. - Ты, значит, с ними? - Он кивнул на окно, за которым раскатывался многоголосый гул. - С ними, да? Тоже родиной торгуешь?

- С вами я, с вами, - Силуянов, поднимая руки с курткой и ботинками, медленно двинулся к нему, и вдруг стремительно швырнул в него свои вещи.

В следующую секунду он ринулся вперёд и ударил по пистолету. Оружие выпало из рук пьяного. Вместе с пистолетом на пол полетел и портрет.