Подвох

Мне было так стыдно и больно, что я впервые за очень долгое время не обратила внимание на пассажиров в лифте, раскрывшего передо мной свои двери. Карусель настроений, что прокатила меня с ветерком несколько минут назад, лишила сил. Мои пальцы с трудом удерживали тонкие ремешки картонного пакета, что с каждой секундой казался мне непосильной ношей, а глаза так и норовили закрыться, чтобы израненный разум провалился в заживляющий сон. Я понимала, что с этого момента наши с Маркусом дороги разошлись и больше им не суждено пересечься. Мое сердце разрывалось от боли, но плакать уже не было сил. Как только я окажусь дома, они непременно появятся и будут уходить только на слезы и тихие истерики. Это неизбежно, ведь мое сердце прокручено через мясорубку.

– Поехали со мной?

Я не сразу поняла, что это предложение адресовано мне, хотя неприятный голос был более чем узнаваем. Леон Ротман, пьяный и неопрятный, стоял в странной позе. Другие пассажиры лифта примкнули к противоположной стороне, стараясь находиться на максимальном расстоянии от него.

– В Куршавель! – воскликнул он и взмахнул рукой. – Хочешь со мной в Куршавель?

Я молчала, делая вид, что знать не знаю, кто это. Мне безумно хотелось исчезнуть из этого места по щелчку пальцев, чтобы больше не видеть и не знать ничего, что касалось этой семьи. Оказаться в заброшенном доме в лесной глуши, куда не смогли бы добраться даже дикие звери, не говоря уже о людях.

До самого первого этажа Леон нес настоящую ахинею, которая позабавила разве что молоденького курьера в зеленой форме. Остальные же, как и я, старались не обращать никакого внимания на несвязные слова пьяного мужика.

Мне было всё равно на бушующую метель. Я шла против ветра в сторону центрального парка и как будто не чувствовала холода. Мне не хотелось думать о грядущем переезде и предстоящем разговоре с Луизой или Арнольдом, которые явно возненавидят меня за излишнюю честность. Неизвестно, как Маркус поведет теперь себя с ними, зная, что «я» в его жизни – их рук дело. С каждым шагом, что отдалял меня от высокого здания, боль в груди становилась всё более ощутимой. И к тому моменту, когда я перешла широкую дорогу, оставив офис «РотманГлобалМед» далеко позади, на глаза навернулись слезы. Они стекали по лицу и неистово обжигали, когда в меня неизбежно врезался мощнейший порыв ветра.

– Ты – самая невыносимая, упрямая и вредная девчонка, которую я когда-либо встречал!

Я не верила своим глазам. В расстегнутом пуховике, с красными от мороза щеками и засыпанными снегом темными волосами передо мной стоял Маркус Ротман. Я даже не поняла, откуда он появился здесь.

– А ты – козел, и что дальше?

– Хитрая и расчетливая стерва!

– Лживый грубиян и лицемер.

– Не строй из себя наивную девочку! Когда-то ты тоже ради победы заключила пари!

– Конечно! Ещё в школе! А тебе уже тридцатник!

– Суть от этого не меняется! Мы оба – азартные личности.

– Твоя вина от этого меньше не становится!

– Как и твоя!

– Отлично!

– Замечательно!

– Иди, куда шел и оставь меня в покое!

– Я шел за тобой! – громко воскликнул Маркус, не отрывая от меня своих глаз.

Моих самых любимых глаз…

– За тобой… – Он бессильно опустил голову и закрыл глаза. Я смотрела, как колючий снег падал за его шиворот, и думала только о том, что именно сейчас в этот самый момент я безумно хочу прижаться к нему и никогда больше не отпускать… – Ты вот здесь, – тихо сказал он, ударив себя по груди. – Поехали со мной? Поехали со мной подальше отсюда? – повторил Маркус, бережно обхватив мое лицо теплыми ладонями. – Мы оба лгали друг другу, но это всё можно решить и пережить… Это глупости, ты так не думаешь?

Я снова заплакала потому, что смело похоронила надежду на счастливый финал. Не в силах произнести и слово, я просто закивала и прижалась к теплой груди Маркуса. Я боялась, что пребываю в бессознательном состоянии, ведь происходящее… Волшебство, не иначе.

– Прости меня, – тихо сказала я.

– И ты, милая моя, прости меня. Я вспылил и…

– Пожалуйста…

– Что? – Обнимая меня, Маркус наклонил ко мне голову.

– Не держи зла на своих близких…

– С этими ребятами я ещё серьезно поговорю.

– Они тебя любят…

– А я люблю тебя. Давай, думать сейчас о нас?

– Давай.

– Больше ничего не хочешь сказать?

– Что именно?

– Ну, может «я тоже люблю тебя, Маркус»?

– Ах, это. Пока нет.

– Ладно.

– Я замерзла.

– Тогда пойдем!

– Маркус? – прижалась я сильнее.

– Сейчас скажешь, что любишь меня?

– Нет.

– Ладно, тогда поехали.

– Маркус?

Тепер, отпрянув от него, я с улыбкой оглядела его покрасневшее лицо.

– Я люблю тебя. Ты говнюк тот ещё, но я так сильно люблю тебя…

– А ты… – Маркус засмеялся. – Черт! Поехали уже отсюда!

И мы побежали к его машине, что стояла у бордюра с мигающими оранжевыми фонарями. Мне было чертовски холодно, я почти не чувствовала пальцев на руках, но счастье… Оно согревало наши любящие сердца. А все неприятное, что было до этого момента – мы оставим в прошлом.

Я знаю, у нас всё получится.