Подземелье ведьм

Я подхватил под одну руку одеяло, под другую малыша и побежал в чащу. Я спиной чувствовал, что они нашли проход в заграждении и громко переговариваются — потому что, прежде чем лезть по моим стопам, они наверняка выключат электричество. Значит, у меня пять минут форы…

Глава 7 Любимец в лесу

Они гнались за нами несколько километров. Им было лучше, чем нам, — у них были фонари. Но мы успевали залечь, затаиться в чаще, главное — быть неподвижными. Если ты неподвижен, с вертолета тебя не разглядеть. Я устал нести малыша. Хоть он был маленьким, но оказался очень плотным и тяжелым. Он почувствовал, как мне тяжело, и сказал:

— Я сам побегу. Я хорошо бегаю.

Я опустил Сеню на землю. Он был бос, а земля холодная, мокрая.

— Ничего, — сказал он, — я больше не простужусь. Ведь когда бегаешь, то тепло, правда?

Нам надо было отыскать какое-нибудь место, чтобы затаиться. Но я не знал, конечно, окрестностей питомника, к тому же нас гнали, как охотники гонят дичь.

Мы вышли к небольшой речке, над которой нависали ивы, уже выпустившие сережки. Я скорее догадывался, чем видел. Месяц был узок и давал слишком мало света. Я все время боялся, что малыш ушибет или порежет ногу, мне-то было лучше — на мне были башмаки, еще старые, гладиаторские.

Чуть ниже по течению речка разливалась широко и негромко журчала по камням — там был брод.

— Давай я тебя перенесу, — сказал я.

Сеня засмеялся.

— Я люблю воду, — сказал он. — Ты иди там, а мне лучше перебраться здесь.

И прыгнул в речку в глубоком месте — и пропал с глаз, лишь круги по воде.

Я сначала испугался, потом вспомнил: ведь мой малыш — рыбка.

Я снял башмаки и пошел вброд. Камни попадали под ступни, они были острыми, и было больно. У того берега неожиданно стало глубже — я провалился по пояс, и пришлось поднять над головой мои пожитки. Сене, который уже перебрался на другой берег, это показалось очень смешным.

— Тише! — прикрикнул я на него. — Ты что, выдать нас захотел?

Мой тон обидел мальчика, и он замолчал. Так мы и шли дальше молча. Мне бы попросить у Сени прощения, но за эту ночь я страшно устал и перенервничал. И все видел голубое под лунным светом лицо Маруси.

Тот, дальний, берег реки был высоким, но пологим. От брода вверх вела широкая, заросшая травой и кустами дорога.

Начало светать. Воздух стал синим и морозным. Сеня бегал вокруг меня, подпрыгивал, чтобы согреться, — он вовсе не устал. Я понял, что погоня отстала — вот уже полчаса, как не слышно треска вертолетов и криков охотников.

Дорога, по которой мы шли, через полчаса привела нас в заброшенное человеческое поселение. В тот день я еще не знал, что такие поселения назывались деревнями.

Деревня состояла из одной широкой улицы, по которой раньше текла дорога, а теперь все заросло кустами и даже солидными, в обхват, березами и елями. Деревянные дома, окруженные невысокими заборами, попрятались в заросли, а ограды давно упали и исчезли в траве. У некоторых домов провалились крыши, другие покосились и даже рассыпались. Но один из них, сложенный из толстых бревен, показался мне еще крепким. Хотя стекла в окнах были выбиты.

— Давай здесь поспим, — сказал я Сене.

Сеня покрутил головой, принюхался — обоняние у него дьявольское.

— Можно, — сказал он. — Здесь никто не живет, кроме маленьких животных, которые разбежались.

Мы пробрались сквозь кусты к дому. Дверь была приоткрыта — так и вросла в сгнившие доски крыльца. Но внутри сохранился даже пол.

Окна в доме были маленькие и к тому же разделенные на дольки. В одной из долек правого окошка сохранилось стекло.

Меня удивило странное, некогда белое сооружение, стоявшее в комнате. С одной стороны в нем была ниша, в которой лежал проржавевший лист железа. Во второй нише под ней сохранился серый пепел.

— Я думаю, что это была плита, — сообщил мне Сеня. — Внизу клали топливо, а сверху — кастрюли.

Я сунул руку в глубь ниши и натолкнулся пальцами на округлый предмет. Я вытащил его, оказалось — это металлический горшок. Целый чугунный горшок!

— Давай спать, — сказал Сеня. — Здесь хорошее место.

Я вытащил два сухаря и протянул один малышу.

— Завтра, — сказал он. — Проснемся и поедим. Мы будем ужасно голодные. А сейчас больше хочется спать.

Сеня был прав.

Ноги болели, голова раскалывалась. Надо было бы пойти наружу и нарвать травы и листьев, чтобы сделать нам подушки. Но сил на это не было. Мы постелили на пол халат, обнялись и накрылись моим одеялом, чтобы было теплее, и сразу заснули.

Я проснулся от того, что на меня кто-то смотрел.

Я лишь приоткрыл глаза — но не вскочил, ничем не показал, что я очнулся.

На полу, в метре от меня, сидело небольшое пушистое животное. У него были короткие треугольные уши, большие зеленые глаза, серая спина и голова, но белая грудь и белые лапы. Я вспомнил, что видел изображение этого животного в атласе в библиотеке Сийнико. Этот зверь был некогда домашним и назывался кошкой. С ликвидацией сельских поселений и организацией людей на новом уровне кошки были объявлены экологически неприемлемыми и подлежали уничтожению.

А здесь кошка выжила и даже пришла посмотреть на людей.