Подземелье ведьм

Автомобиля там не было — не нашлось его в штабе. Но, к счастью, нашлась телега, запряженная лошадью. С ней — два человека.

Они увидели меня издали. И не сразу догадались, что я и есть тот благородный рыцарь, которого они встречают. Из леса шло чудовище с желтым бревном на плече, измаранное кровью с головы до пяток и шатающееся, как смертельно пьяный.

Когда они догадались, в чем дело, то уложили меня на телегу и отвезли в штаб. В телеге была навалена солома, и я почти сразу заснул. И спал до самого штаба — то есть два часа.

Когда я проснулся, то спросил у человека, который управлял лошадью, жив ли ползун. Тот не сразу понял, что я имею в виду, потому что ползун ничуть не был похож на самого себя.

Не дождавшись ответа, я заснул снова.

Меня перенесли в госпиталь, где промыли раны. Я продолжал спать.

Проснулся я утром, подземный госпиталь был скудно освещен. В комнату вошла женщина в белом халате, похожая на Людмилу, только черноволосая. Она спросила, как я себя чувствую. Я ответил, что хорошо. Потом женщина спросила, принести ли мне еду в постель или я смогу подняться.

Я сказал, что попытаюсь подняться. Я с трудом встал — голова кружилась. Другой человек в белом халате принес деревянный стол и скамейку. Женщина поставила на стол большую чашку кофе и положила ломоть хлеба. Я позавтракал. Я спросил, что с ползуном.

Женщина в белом халате сказала мне, что все обошлось. Все хорошо.

Вошел человек в кожаном костюме, как одевалась в метро охрана Маркизы. Этот человек спросил меня, могу ли я пройти к командующему. Я сказал, что могу. Я допил кофе и пошел за человеком по подземным переходам. Здесь раньше была военная база. Когда-то здесь военные люди ждали атомной войны. Но война не пришла, а пришли спонсоры.

В коридоре мы встретили процессию маленьких ползунов. Их гнал подросток с хворостинкой. Ползуны мерно и одинаково поднимали мохнатые спины.

— Мы их из ворованных яиц выводим? — спросил я.

Человек пожал плечами — то ли не знал, то ли таился. Он пропустил меня в низкую дверь.

Там была комната, освещенная ярче, чем другие. За большим столом сидела Ирка, перед ней стоял компьютер, неаккуратно были раскиданы бумаги.

— Живой? — спросила она и улыбнулась.

Ирка была одета в кожаный костюм, волосы забраны назад.

— Ты здесь начальница? — спросил я.

— Разве не похоже?

— И надо мной начальница?

— Пока Маркиза не вернулась — берегись! — Улыбаясь, она непроизвольно прикрыла ладошкой рот.

— Как ползун? — спросил я, желая перевести разговор на другую тему. Мне было неприятно, что Ирка теперь вовсе не та, которую я привык видеть.

— Он живой, — сказала Ирка. — Благодаря тебе.

— Там медведь был, — сказал я. — Он хотел его сожрать.

— А я как увидела следы на твоем плече, сразу догадалась, что ты с медведем обнимался.

— Я никогда не догадывался, что ты начальник, — сказал я.

— Кому-то приходится… — ответила Ирка.

Вошел Хенрик. Он положил бумаги на стол Ирке. Она проглядела и подписала, а Хенрик подошел ко мне и сказал, что я молодец и он рад меня видеть.

Хенрик ушел, и я с горечью подумал, что теперь не смогу поцеловать Ирку. Никогда. И мне стало грустно.

— А где ползун? — спросил я. — Я хочу к нему сходить.

— Он сам придет, — сказала Ирка.

Тут прибежал Сенечка, он обнял мою ногу перепончатыми ручонками. Рожица у него была заплаканная.

— Рыцарь Ланселот! — кричал он. — Ты пришел, я так рад, так рад! Ты знаешь, Леонора тоже здесь! Мы пойдем к ней, ладно?

— Я пойду? — сказал я. Теперь было непонятно, должен ли я спрашивать разрешения у Ирки.

Ирка отодвинула бумаги и встала из-за стола. Она хотела подойти ко мне, но тут в комнату вошел инспектор, которого я видел на башне. Тот стройный, с муравьиным лицом, в длинном радужном плаще. Странно, почему он остался на Земле?

Инспектор направился ко мне. Я напрягся. В нем была жесткость и четкость движений почти до механизма.

— Не узнаешь? — спросил он меня голосом ползуна.

— Ползун?

Инспектор подошел ко мне и протянул тонкие, жесткие руки.

Я протянул руки навстречу ему. Я все понял.

— Ты как бабочка? — спросил я.

— Это метаморфозы, — сказал ползун. — Но степень куколки наступает неожиданно, хоть и длится коротко. И в такой момент рядом должны быть близкие. Или друг. Иначе, — коротким движением ползун провел ребром ладони перед своим тонким горлом, муравьиные глаза были неподвижны, — я бы погиб. Спасибо тебе.

— Покажи ему, покажи! — потребовал Сенечка. — Он же не видел. Все видели, а он не видел.

— Покажи, — сказала Ирка. — Это красиво.

Ползун взмахнул руками, и его длинный радужный плащ, как сказочный невесомый занавес, раскрылся, растянулся — и я увидел перед собой громадную перламутровую бабочку.

— Мы умеем летать! — сообщил Сенечка.

Когда они ушли, Ирка подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Здравствуй, Ланселот! — сказала она.

Ваня + Даша = Любовь

1