Подземка

Сколько мне довелось знать поисковиков с разрушенной психикой, которые искали забвение таким немудреным способом.

      Разумеется, после испытанного блаженства наступал жёсткий отходняк, кайф сменялся прострацией и опустошением.

Мир терял краски, 'позолота' трескалась и опадала. Так что понять ощущения окружающих я мог без большого труда. Они

враз превратились в слепых без поводырей. Паники пока не было, но долго ли могло продлиться столь неоднозначное

состояние - это вопрос.

      Если вы не знаете ничего о происходящем на станции, к кому вы обратитесь? Правильно, - к администрации. И вот

уж кому не позавидуешь.

      Когда мы с Лило подошли к комнате, где размещался глава Одиннадцатой, там уже собралось изрядное количество

народа: стадное чувство, как всегда сработало. Люди ползли из всех щелей, как тараканы. Они что-то кричали: не очень

бойко, но все же, настойчиво, требовали объяснений.

      Бедолага начальник, отгороженный живой стеной своих помощников, от наседавшей толпы, пытался втолковать, что

сам ничего не понимает в сложившийся ситуации. Он ежеминутно вытирал грязным платком вспотевшую от волнения лысину,

и беспомощно оглядывался по сторонам, надеясь, что проблемы сами по себе рассосутся или откуда-то извне прибудет

помощь.

      Мы остались стоять в стороне, прислушиваясь к разгорающимся дебатам. Обстановка стала накаляться. Ещё

чуть-чуть и может произойти всё, что угодно: драка, перестрелка, погромы.

      - Кажется, становится жарко, - заметил я.

      Лило кивнула.

      - Люди растеряны. Их можно понять.

      - Предлагаю уносить отсюда ноги да побыстрее, - нервно произнёс я. - Если начнётся бардак, общество белобрысой

птички будет вспоминаться с ностальгией.

      - Удрать никогда не поздно.

      - Это в тебе говорит не потухший костёр тщеславия. Я не столь оптимистичен.

      - Я привыкла доводить всё до конца, - объявила Лило.

      - По-моему мы и без того проделали нехилую работёнку. Пусть дальше как-нибудь сами справляются. Я ни с кем

нянчится не собираюсь, - отрезал я.

      - Не пора ли раскрыть им глаза? - ткнула меня локтем в бок Лило.

      - Зачем? - искренне удивился я.

      - Боюсь повторения прежних ошибок.

      Девушка печально вздохнула.

      - Думаешь, заведут себе нового кукловода? - усмехнулся я.

      - Зря зубоскалишь, - обрезала она. - Опасность не шуточная. Нужно внести ясность в умы жителей, не дожидаясь,

пока руководство изобретет свою версию, удобную и выгодную. Не зная правды, они слабы и все может повториться.

      - Дерзай, - я легонько подтолкнул ее в направлении небольшого возвышения, служившего раньше постаментом для

одной из многочисленных скульптур вождей революции, забытой и припорошенной прахом. - Все равно, я толком ничего

объяснить не сумею.

      Лило укоризненно взглянула, но все же поднялась на пьедестал и громко произнесла:

      - Эй, народ, послушайте меня!

      Как и ожидалось, никто не обратил на неё внимания. Люди по-прежнему осаждали администрацию.

      Девушка растерянно повела плечами, будто спрашивая у меня совета.

      - А ты им телепатни, - поддел её я. - Слушайте меня, бандерлоги, или что-то вроде этого.

      - Не получится. Я же тебе говорила, что у меня нет сил.

      Я делано вздохнул:

      - Ладно, учись, пока я жив.

      Рядом с нами вертелся бойкий дядечка в солдатской ушанке и тёплом ватнике, но не это представляло для меня

интерес. Автомат, до боли банальный 'калаш' - весло, болтавшийся у него на плече, вот что привлекло меня больше

всего.

      Я схватился за ствол, потянул к себе:

      - Одолжи, дядя!

      А, когда 'Калашников' оказался у меня в руках, выпустил очередь в потолок.

      Другое дело! Невнятный гул прекратился. Все повернулись к нам и вопросительно уставились.

      - Толкай речь, - прошептал я Лило.

      Мне показалось, многие еще не до конца отошли от воздействия белесой твари и готовы были поверить в любой

бред. Впрочем, это только на руку. Какую бы ахинею не понесла сейчас Лило, они обязательно примут её к сведению.

Примут и сделают выводы.

      Девушка, с жаром, свойственным прирожденным агитаторам, расписала полную картину произошедших событий. Слушали

её в полной тишине. Внимательно, не перебивая. К моему удивлению, я тоже почерпнул немало новенького.

      Из ее рассказа я понял, что тварь, использовала взятого в плен поисковика. С его помощью она проникла на

станцию, остальное легко представить. Я вспомнил Кораблева но, тут же, отмел эту мысль как противоестественную.

Слишком много времени прошло с момента его гибели.

      Далее из рассказа следовало, что гарпия полностью подчинила себе в основном только разум руководства, так как

постоянно держать в своей власти все население станции было слишком сложно и требовало массу психической энергии.

Местным повезло, что гадина оказалась слишком ленивой и жадной. Людей попроще она контролировала не столь плотно,

хотя без промывки мозгов и не обошлось. Но эти несчастные хотя бы сохранили подобие человеческой личности, остальные

превратились в лишенных разума марионеток. Этого было достаточно, чтобы сконцентрировать в лапах нити управления.

Поработив администрацию, гарпия поработила всех.

      По толпе жителей прошелся недовольный ропот. Мало кому понравилось, что их фактически причислили к зомби.