Подземная лодка

– Ну что ж, я знаю одного энтомолога по имени Гарольд Иванович. Он живет в задних помещениях моего дворца и никогда не выходит к людям. Я попрошу этого скромного человека показать тебе коллекцию. Но как только посмотришь, сразу на казнь – договорились?

– Разумеется, после такой коллекции и умереть не жалко, – сказал Пашка со слезой в голосе.

Алиса не понимала, что задумал ее друг, но не стала мешать ему. Она надеялась на Пашкину находчивость.

– Идите в тронный зал, – приказал Четырехглазый. – Вас проводит мой верный тролль. А вы, все остальные, расходитесь, срочно расходитесь по своим рабочим местам. И ввиду того, что все прогуляли целый час, проторчав на этой площади и ничего не делая, вы все оштрафованы на дневной паек, а сон сегодня будет укорочен на час. Ура?

– Ура! – крикнул кто-то из придворных.

– А что касается вас, мои дорогие помощники, – сказал диктатор, обернувшись к значительным лицам, – то после казни прошу всех на скромный ужин.

Больше Алиса ничего не слышала. Тролль втолкнул их с Пашкой в тронный зал, молча показал на дверь за троном и остался стоять возле нее. Видно, никто не имел права входить во внутреннюю квартирку кабинетного ученого Гарольда Ивановича.

Они поднялись по знакомой лесенке.

– Ты что задумал? – спросила Алиса.

– Ничего! – ответил Пашка, показав себе на ухо – могут подслушать.

Он первым подошел к двери в квартиру Гарольда Ивановича и нажал на кнопку звонка.

– Он еще не успел, – сказала Алиса.

И в самом деле, им пришлось подождать минуты три, прежде чем изнутри послышались шаркающие шаги и голос ученого произнес:

– Кто там?

– К вам гости! – бодро сказал Пашка. – Ваши старые друзья, нас прислал Четырехглазый.

– Кто-кто? – Гарольд Иванович приоткрыл дверь на цепочку.

– Здешний повелитель.

– Здесь есть повелитель? Никогда не слышал, – сказал ученый. – Ах, это вы, Пашенька и Алисочка? Как я вам рад! Заходите, заходите.

Ученый откинул цепочку и впустил гостей.

Черная шляпа висела на вешалке в прихожей. Но сам диктатор успел снять ходули и был уже в домашнем халате и шлепанцах.

– Заходите, – сказал он ласково. – Что же вас снова привело ко мне?

– Страстное желание посмотреть на вашу коллекцию, – сказал Пашка. – Прежде чем нас казнят, я должен насладиться ею.

– Казнят? Вас? Детей? Какое варварство! Вы, наверное, злостные преступники?

– Честно говоря, нет! – прошептал Пашка. – Но этот мерзавец Четырехглазый думает иначе. И знаете почему?

– Почему же?

– Он нас страшно боится.

– Вас? Детей?

– Он боится, что мы вернемся обратно и расскажем о тех безобразиях, которые здесь творятся.

– Безобразия? – Ученый был очень расстроен. – Не может быть! Я, правда, не встречался со здешним повелителем, но по отзывам он – милейший человек и жертвует всем, чтобы научить местных дикарей жить по справедливости, соблюдать порядок и плановую систему. Он считает, что мир должен быть организован строго и четко, как коллекция насекомых.

– Нет! – поддержал хитрость Гарольда Ивановича Пашка. – Когда встретитесь с этим негодяем, то поймете, насколько вы не правы. Это мучитель и садист. Он уверен, что люди должны жить, как бабочки на булавках.

– Не будем отвлекаться. Какую часть коллекции вы хотели бы посмотреть?

– Все части, – сказал Пашка.

– Ну что ж, начнем.

Следующие полчаса показались Алисе самыми скучными в жизни. Гарольд Иванович доставал один за другим планшеты с наколотыми на них насекомыми и подробно рассказывал о них Пашке, а Пашка не спеша задавал вопросы. И если посмотреть на них со стороны, то подумаешь, что перед тобой старый ученый и его верный увлеченный ученик.

– Вот и все, – сказал наконец Гарольд Иванович. – Вы ознакомились с моей скромной коллекцией. Если не считать той коробочки, которую мне принесли сегодня.

Он показал на коробочку с молью, пойманной Пашкой.

– Ею я займусь сегодня вечером, когда с вами будет покончено. Довольны ли вы, Павел Гераскин?

– Мне жалко, что моя мечта стать собирателем насекомых не сбудется.

– Если бы это зависело от меня, – сказал Гарольд Иванович, – ты был бы моим любимым учеником. Но народ… народ требует.

– Чего требует народ?

– Ты же мне сам сказал, что народ тебя приговорил?

– Ничего я не говорил. Народ ждет не дождется, когда вас убьют.

– Ах, не говори страшных вещей, у меня слабые нервы! Как можно меня убить, когда меня все так любят?

– Как жаль, – сказал Пашка, оглядываясь, – что вы не показали мне всю коллекцию. Не думал, что вы будете обманывать меня по мелочам.

– Я? Показал не всю коллекцию?

– А где сколопендра Гарольди? Почему вы ее скрываете?

– Но она же существует в единственном экземпляре!

– В той маленькой комнате? – Пашка показал на дверцу за письменным столом. – В стеклянной банке?

– А ты откуда знаешь?

– Я догадался, – сказал Пашка. – Я только кажусь рассеянным и невнимательным. А на самом деле я все запоминаю и умею делать выводы!

– Впрочем, – Гарольд Иванович поправил очки, – я и сам собирался тебе ее показать. А почему бы и нет? Ты же никому о ней не расскажешь!