Подземная непогода

На каждом бланке был записан путь одного луча, отвесного, наклонного или горизонтального. Лучи пронизывали вулкан во всех направлениях и в разных точках встречали один и тот же пласт. Все это наносилось на многочисленные разрезы. В столе Виктора пухла горка папок.

Позднее, когда у Таси начинался урок алгебры, Виктор работал над моделью вулкана. Сначала модель была пустая внутри. Но Виктор постепенно заполнял пустоту слоями подкрашенного воска. Прозрачный воск обозначал туф, красноватый - лаву, воск с золой - брекчии (породы, образовавшиеся из слежавшихся обломков лавы). В подлинный вулкан нельзя было заглянуть, но восковая гора разнималась на части. Можно было рассматривать ее снаружи и в разрезе.

Зимовщики следили за ростом модели с интересом, только Грибов позволял себе подшучивать.

- Во всяком случае, это красиво выглядит, - говорил он. - В прошлом веке очень любили такие штучки. Тогда на каждой ярмарке показывали восковые фигуры преступников. Там бы и выставить эту модель с надписью: "Чудовищный изверг и убийца Вулкан, загубивший за пять тысяч лет трех человек".

В словах Грибова сквозила неприязнь. Он приехал на Камчатку с собственной теорией. Нужны были доказательства, ему разрешили всю работу станции направить на проверку своих предположений. Но вот появился новый человек с каким-то аппаратом, и работа Грибова отошла на второй план. Вертолет работал на Виктора, летчик - на Виктора, лаборантка - на Виктора. Весь интерес и все внимание - работе Виктора. Грибов утешал себя: его теория слишком глубока, трудна для понимания рядовых сотрудников. Но все же в душе у него росло раздражение против Виктора и его модели. Иногда оно прорывалось насмешливой шуткой или откровенным сомнением.

- Туфы - лавы, лавы - туфы, - говорил он, поглядывая на модель, - все это мы знали и раньше. Еще студентом я читал в популярной статье: "Вулкан - это гора, которая создала сама себя". Да, когда-то здесь было ровное место, потом возникла трещина, за пять тысяч лет произошло штук семьсот извержений, и вот из лавы и пепла выросла куча почти в пять километров высотой, что-то вроде шахтного террикона. Теперь Шатров изучает эту кучу, изобразил ее в разрезе. Как учебное пособие это любопытно и наглядно, но что это дает для науки? Техника подтверждает старые взгляды - то, что было открыто мыслителями без аппаратиков.

Виктор обычно отмалчивался. Он совсем не был уверен, что его работа значительна. Но однажды за него ответил летчик:

- Помнится, - сказал он, - когда я летал над Ленским трактом от Иркутска до Якутска, жил на одной посадочной площадке в сторожах отставной ямщик. И один у него был разговор: "Скушное ваше летное дело. Вот я, бывало, в сорокаградусный мороз... на весь тракт моя упряжка первая. Какие кони были звери! Чуть зазеваешься - вывалят в сугроб или в полынье искупают. Вожжи в руках - как струны. Не езда - песня! А что ваш самолет? Печка на крыльях, жестяной ящик. Дернул за рычаг - он идет. Дернул за другой - садится. Никакого тебе геройства".

Все рассмеялись. Грибов тоже улыбнулся нехотя, но насторожился.

- К чему эта басня? - спросил он.

- А мне сдается, - сказал летчик с расстановкой, - что вы, товарищ Грибов, тоже из породы этих самых ямщиков. Вы говорите: "Гений, мыслитель, догадка!" В общем, этакая игра ума, скачки с препятствиями. Верно, люди в прошлом ездили на перекладных, мучились, но ездили. Но ведь с техникой дальше уедешь, товарищ Грибов? Как вы думаете?

Начальник станции пожал плечами.

- Отставной ямщик Грибов, - сказал он с невеселой усмешкой, - сомневается, чтобы какая-нибудь машинка могла заменить талант и знания. Пока что мы видим только туфы и лавы - самолет летит по трассе, проложенной ямщиками, товарищ пилот.

11

Грибова было нелегко распознать. Даже близкие знакомые ошибались в нем, считая его холодно-равнодушным, рассудительным человеком с рыбьей кровью. На самом деле Грибов был решителен, смел, даже дерзок и азартен. Страстный боец по натуре, он вел сражения за письменным столом. Он был неустрашим в мыслях это ценное качество для ученого. Грибова отметили еще в институте. Его дипломный проект был опубликован как научная работа. Способности математика сочетались в этом человеке со способностями юриста. Он легко видел слабости противника и в спорах побеждал всегда, хотя не всегда был прав. Его работа в самом деле была грандиозна и смела. Грибов хотел предсказывать извержения, установив математически связь между процессами на Солнце, в океане и под землей. Эта связь действительно существует, но она очень сложна. Чтобы предсказать извержение, Грибову надо было привлечь астрономию, метеорологию, физику, океанографию, геологию. Люди осторожные говорили, что такая работа непосильна и потому бесполезна. "В науке нужно копить новые факты", утверждали они. "Кому-нибудь нужно копить, кому-нибудь и осмысливать", возражал Грибов.

- Я готов поверить, что эту теорию завершит Грибов, - сказал один из его товарищей, - только не Александр Григорьевич, а его внук или правнук. Здесь хватит работы на сто лет.