Подземная непогода

Еще ниже — завод. Это громадное здание, наполненное грохотом, гомоном, жарким воздухом, клубами едкого пара. В нем нет ни одной электрической лампочки, потому что в торцовой стене сияет маленькое солнце — отверстие лавопровода — лётка величественной домны, которая называется Горелой сопкой.

Люди пробили насквозь каменную кожу вулкана, и из незаживающей раны широкой струей течет огненная кровь. Она течет круглые сутки, по ночам стеклянная крыша светится багровым светом. Лава движется то медленнее, то быстрее, изредка взвивается огненным фонтаном и дождем краснеющих брызг падает в очередной ковш. Как только ковш наполняется до краев, могучий кран подхватывает его и бережно несет к конвейеру, по которому плывут готовые формы. Горновые озабоченно рассматривают лаву сквозь щитки, иногда добавляют в нее лопату-другую порошка для легкоплавкости или для цвета. Затем крановщик разливает по формам расплавленную лаву, как хозяйка разливает чай по чашкам, и конвейер уносит отливки в соседний цех, где они погружаются в кипящий бассейн. Здесь лава отдает тепло воде, теплая вода и пар идут по трубам в оранжереи, а запекшаяся кровь вулкана поступает на заводской двор. Новый кран подхватывает изделия и неторопливо несет к грузовикам, покачивая в воздухе, как бы рассматривая на свет. И вереницы машин увозят кубические глыбы для портов, плиты для облицовки дорог, тротуаров, домов, набережных, балки, укрепленные металлическими прутьями, литые фигурные карнизы, черепицу, котлы для химических заводов, кислотоупорные чаны, каменные вазы и чаши. В заводских воротах грузовые машины сбавляют скорость и медленно объезжают памятник, как будто хотят показать Виктору продукцию завода.

В свое время, когда вопрос о монументе решался в городском совете, многие предлагали поставить памятник Виктору в парке, а на площади соорудить обелиск в честь строителей. Но Яковлев сказал:

— Товарищи, безусловно все мы, участники стройки, оставили здесь частицу своей жизни. Но мы живы, мы еще построим много, а Шатров отдал свою жизнь этой работе. Пусть же памятник ему стоит здесь, а наш общий памятник — вот он, укрощенный вулкан!

По предложению Яковлева на пьедестале с обратной стороны были начертаны слова Маяковского:

Пускай нам общим памятником будет
Построенный в боях социализм.

Садовник уходит, но деревья, посаженные им, цветут, приносят плоды и семена…

ЭПИЛОГ

Борьба с вулканом закончена. Люди победили, Горелая сопка покорилась. Но прежде чем проститься с героями, навестим их в последний раз.

Пусть лифт поднимет нас на восьмой этаж полукруглого дома у Калужской заставы. Войдем еще раз в дверь, на которой поблескивает медная дощечка с витиеватыми буквами «Профессор Дмитриевский Дмитрий Васильевич». Вот в передней плащ, который профессор когда-то одолжил Елене. Вот письменный стол. На нем двадцать лет писалась книга «Движения земной коры». Вот беспокойный телефон, вот неуступчивый будильник, вот гранки с пометками на полях. Здесь ничего не изменилось, это значит — дело движется, работа идет вперед.

Но сегодня вечер отдыха, у профессора гости. Один только вчера приехал с Камчатки. Это секретарь обкома Яковлев. А Грибовых можно не считать за гостей, они бывают здесь часто и чувствуют себя как дома. Вот и сейчас, пока профессор варит кофе в особенном ультразвуковом кофейнике, наполняя ароматом всю квартиру, Грибовы накрывают на стол и расставляют чашки. Дома у себя они тоже хозяйничают вместе, хотя Грибов уже видный ученый, а Тася только студентка.

Яковлев давно уже не бывал в Москве, он полон впечатлений. Со вчерашнего дня он объездил новые станции метро, был на Сельскохозяйственной выставке и на Всесоюзной промышленной. Конечно, осмотреть их за день нельзя. Пока идет беглый обзор, пристрелка, Яковлев выбирает объекты для детального изучения.

— А видели вы столовую без поваров? — спрашивает он. — А читающую машину? А машину, проектирующую машины? А двухурожайные яблони в Ботаническом саду? Что же не спешите посмотреть? Думаете, успеется? Эх вы, москвичи!

Тася расспрашивает о Камчатке. Она самая юная в этой компании, но больше всех говорит о прошлом. Яковлев приехал из страны ее детства, в его чемодане камчатские лакомства, в его речи камчатские словечки. Он рассказывает о вулкане… А кто из москвичей видел когда-нибудь извержение?

— Помните, как вулкан заговорил в ночь на первое января? Помните, как лава падала в ущелье и вода кипела в реке? Помните, как Мовчан с Ковалевым чуть не погибли в лавопроводе? — вспоминает она.