Подземный Нижний

— Что?! — парень подскочил, как подпружиненный и попытался нащупать какое-то оружие.

— Не сметь! Не сметь в моём доме такое кощунство говорить! — судя по голосу, у домового начиналась настоящая истерика.

— Какое кощунство? — Валерка уже и думать забыл о своей угрозе.

— Это… это даже повторять это кощунство не стану! Даже думать не смей! Я не посмотрю, что ты хозяин — прокляну! Таким угрожать — это против всех правил! Против всех конвенций! Да как только язык повернулся при почтенном домовом такое?!

— Тьфу, ты про вазектомию, — сообразил Птицын. — Ладно, не буду, нечего так истерить! И вообще, обязательно было дожидаться, когда я почти засну? Между прочим, больно! Да ещё почти сонного! Вот лишусь из-за стресса мужской силы — сам будешь виноват!

— А как не дожидаться?! — домовой и не думал успокаиваться. — Я пока в интернете этом клятом посмотрел, что за слово такое мерзопакостное, пока убедился, что не байки это…

— Слушай, ну правда, это уже не смешно, — перебил Валерка. — Сколько можно, а? Ты же прекрасно знаешь — Алиса мне очень нравится. И наверняка догадываешься, что я совсем не прочь за ней приударить. Но она ещё маленькая! Ей семнадцать! Я ж не педофил!

— А при чём здесь педофил?! — домовой начал успокаиваться. — Педофил — это… тьфу, даже говорить не хочется о такой гадости. А Алиса — в самом соку девка. По законам нижнего мира — совершеннолетняя и может за себя полностью сама решать! И даже и по законам этого — тоже. Возраст согласия, между прочим, семнадцать лет!

— Плевать мне на возраст согласия, — Валерка едва удержался, чтобы в самом деле не сплюнуть. — Вот будет совершеннолетняя по нашим законам — тогда и посмотрим! И всё, отстань уже от меня, сводня — истеричка. Спать я хочу! Спать, а не трахаться, что непонятного?!

Только после этого Валерку, наконец, оставили в покое. Уже глубокой ночью — Птицын даже побоялся включать телефон, чтобы посмотреть время — не хотел расстраиваться, потому что вставать утром предполагалось довольно рано. Дело в том, что уезжая, Лёха выдал-таки адрес госпожи Марковой и порадовал тем, что дама вроде бы вполне жива и здравствует, хотя возраст у неё уже более чем почтенный — больше девяноста лет. Вот чтобы избежать каких-то досадных случайностей, компания и решила отправиться в гости к ней прямо завтра, несмотря на покушение. А то протянешь лишний день, а там и расспрашивать будет уже некого.

Глава 5 Валерка пошел по кривой дорожке

Вопреки ожиданиям, выспаться удалось прекрасно. Никто больше не будил Птицына с матримониальными планами, сны он не запомнил, и утренний будильник не вызвал желания его уничтожить особенно жестоким способом. Домовой за ночь тоже остыл и порадовал домочадцев вкуснейшими оладушками с клубничным вареньем. Откуда он взял последнее — неизвестно, потому что Валерка ничего такого не покупал. А вот Алиса была отчего-то опять недовольная.

— Что хмуришься? — осторожно спросил Валерка.

— Да домовой у нас, кажется, не совсем здоров, — ответила девушка. — Всё-таки правы те, кто утверждает, что долгое одиночество пагубно сказывается на рассудке этих полуматериальных сущностей! Не прошли для него даром годы в заброшенном доме на той стороне. Представляешь, разбудил меня среди ночи, и начал пытать, когда точно у меня день рождения. Я ему объясняю — я подкидыш, и моя ветреная мамочка как-то не соблаговолила сообщить отцу, когда именно меня родила! День рождения добрый батюшка по документам мне на двадцать пятое ноября записал. Специально подгадал, меня ему раньше принесли!

— А что не так с двадцать пятым ноября? — не понял Птицын.

— Маренин день, — вставил Демьян. — Среди многих рас не принято в этот день праздновать и веселиться — дескать, смерть славить нельзя. Мы, упыри, к этим расам не относимся, потому что многие обращённые сородичи как раз и переходят в своё время через условную смерть и перерождение. Марена нам не враг. Но я отвлёкся. Смысл в том, что нашу бедную Алису специально лишили праздника — даже двадцать девятого февраля родиться и то лучше, тут хотя бы каждые четыре года можно подарки получать и праздновать. Рождённым же в Маренин день приходится обходиться вовсе без празднования своего рождения. Который раз убеждаюсь — в родственники нашей Алисе достались совершенно безнравственные твари. Так себя вести с родной кровью могут только моральные деграданты!

— Это наплевать, я уже привыкла, — ответила девушка. — Тем более, приёмная мать мне даже иногда подарочки дарила, на следующий день уже. Так, чтобы отец не видел. Она меня жалела иногда… когда не злилась за измену отца. Я не о том. Я о том, что наш безумный домовой отчего-то никак не хотел оставлять меня в покое! Всё допытывался, когда же я на самом деле родилась! И непременно ему это надо было ночью узнать!

Сам домовой отчего-то не стал комментировать слова Алисы, так что пришлось Валерке. Он-то отлично понимал, чего этому неугомонному так приспичило.