Поединок

Лили неверяще покачала головой, стараясь скрыть счастливую улыбку. А еще пятнадцать минут назад она проснулась, чувствуя себя самой несчастной девушкой на земле...

Роза Уизли.

Ты темный ангел, замкнутая полночь.

Мне не уйти, не скрыться, не забыть.

И я не знаю, как мне дальше жить,

Если твой мрак вдруг растворится в солнце...

Ты темный ангел, скованный внутри.

И я не буду разрывать оковы:

Собою оплету цепей остовы

И не поймешь, твои то иль мои...

Да, темен ты, но свет во мне пылает,

Мне не нужны атлас и красота.

Мы встретились с тобою неспроста:

Рассвет и полночь — оба ослепляют...

Она часто вспоминала утро, ставшее для них обоих началом чего-то нового и дорогого сердцу. Утро после битвы, когда еще не стало привычным чувство безопасности, когда не успокоилось бешено колотившееся от тревоги сердце. Утро, когда враги Гарри Поттера были в очередной раз повержены, а родные и друзья разошлись, чтобы в тишине оглядеться и понять, что же осталось после битвы, что сталось с ними после нее.

Это утро почему-то всегда хотелось назвать утром Рассвета, потому что она тогда сидела на подоконнике и смотрела на солнце, что вставало из-за холмов, солнце, которое освещало суровое лицо Теодика Манчилли.

Целитель, легилиммент, талантливый волшебник — все это было для нее не ново. Новыми были его взгляд и его руки, обнявшие ее тогда. И его боль, что он хранил годами, пряча от всех: годы, когда он был «безотцовщиной», когда ждал возвращения папы, как обещала его мать, годы после ее «предательства», когда она вышла замуж, так и не дождавшись отца. И годы, когда он жил с ожиданием папы, который явил себя лишь раз — глубоко в Омуте Памяти, в день его одиннадцатилетия.

Боль стала для него привычной, образом жизни и мысли. Но тогда, в тот рассвет, она уходила, потому что он многое узнал об отце: и о случайной встрече родителей, и о пьяном забытье мужчины, и о беспричинном желании женщины помочь, и о Забвении, что навсегда разделило их. Теперь он знал, что он сын Северуса Снейпа, он видел его портрет, он говорил с ним. В Тео все еще была боль, давняя, привычная, с которой он не хотел расставаться, но должен был, потому что она, Роза, была рядом, потому что она впервые его поцеловала...

Потому что он любил ее, как она его.

Нет, он не признавался ей в этом, крича с Астрономической Башни, не писал пылких слов на стенах, не дарил удивительных подарков. Он просто был рядом, часто безмолвно делясь с ней своим внутренним миром, который еще никогда и никому не был доступен. Они могли часами молчать или обсуждать какое-то никому ненужное зелье, но это было самым прекрасным из всего, что они оба в тот момент могли пожелать.

Четыре года, что они были вместе, только укрепили их внутреннюю связь, только показали, насколько они похожи и как интересно им находить различия. Открывать новый мир — не разума, а чувств, дотоле неизведанных, глубоких, искренних, которые не требовали слов.

Уже полтора года они жили вместе: с тех пор, как Тео открыл частную практику, уйдя из Хогвартса. Она любила их маленький домик на краю тихой улицы, заселенной и магами, и магглами… Вообще она была рада, что их вкусы, их жизненные стремления были так похожи…

Ничего большого, ничего броского, ничего шумного…

Это как-то выяснилось само собой, из его редких реплик, из его взглядов…

Но все равно он во многом оставался загадкой, которую ей так нравилось разгадывать. Подбирать ключики, коды, комбинации к его замкнутому на сотню замков миру. И каждый раз, когда у нее получалось хоть немного продвинуться в этом, она радовалась, как ребенок, хотя тут же понимала, что разгаданная загадка лишь открывает десяток новых. Этого всегда не хватало в рационально-понятном мире Розы Уизли.

Девушка тихо вошла в дом, с удовольствием вдыхая его запах: зелий, чистого белья и жареного хлеба. Этот запах напоминал о «Норе» и бабушке Молли.

В большие окна холла, на которых настояла она, лился солнечный свет последних летних дней. Дверь в приемную и кабинет была приоткрыта. Роза положила на столик книги и тетради, бесшумно скинула туфли, повесила на крючок сумку и подошла к двери, откуда пахло им. Да, глупо, но запах зелий, спирта и чернил навсегда впитался в его руки, которые она не раз целовала, вдыхая его аромат.

Роза тихо вошла в кабинет, где тоже было много света, даже несмотря на занавески, которыми он по старой привычке пытался отгородиться от мира. Кушетки, ширмы, стеллаж с книгами и картотекой, и его стол, на котором всегда был порядок.

Роза на цыпочках подкралась к нему, склоненному над записями и напряженно о чем-то думающему, осторожно собрала свои волосы, наклонилась над его спиной и нежно коснулась губами его скулы, обнимая за напряженные плечи. Он не вздрогнул, не отшатнулся: накрыл левой рукой ее ладонь, губы чуть дрогнули, но она знала, что он рад ей. Она уже хорошо его изучила и могла по легкому взмаху его ресниц определить, что он чувствует в этот момент.