Поединок чести

Женевьева, которая шла рядом с Софией, бросила на него неодобрительный взгляд. На самом деле их вера не предусматривала такого рая, каким его представлял Фламберт, и уж конечно не для рыцарей, ведь сражаться также было грешно. И все же она промолчала, да и София не стала развивать тему, а лишь благосклонно улыбнулась.

— Вы не погибнете, господин Фламберт, мои молитвы будут вам защитой, — заявила она, не замечая, что взгляд Женевьевы стал еще более неодобрительным. — И всей вашей общине, — поспешила она добавить. — И вот, — она протянула ему платок, — вот вам мой знак.

Фламберт поднес нежный шелк к губам.

— А поцелуй? — тихо спросил он затем.

София близко подошла к его лошади, чтобы протянуть ему подарок. Теперь первой ее мыслью было бежать. Но с другой стороны… Кроткий взгляд Фламберта молил ее о любви, он трогал ее до глубины души. На самом деле ей хотелось обнять рыцаря, утешить его — и поцеловать.

София едва заметно кивнула и потянулась к нему. Когда Фламберт склонился к ней, она легонько поцеловала его в щеку, но рыцаря уже было не остановить. Он соскользнул с седла — на нем была лишь кольчуга, доспехи воинов везли на вьючных лошадях — и обнял девушку, так осторожно, словно прикасался к хрупкому стеклу. Фламберт притянул Софию к себе и, почувствовав, что она не сопротивляется, нашел губами ее губы и нежно открыл их своим языком. Софию еще никогда так не целовали. Она посмотрела на рыцаря огромными от удивления глазами, когда он наконец отпустил ее.

— Я люблю вас, София Орнемюнде, — прошептал Фламберт срывающимся голосом.

София подняла на него взгляд, на его лице отражалось чистое счастье, настоящее блаженство. София же не могла объяснить, что она чувствовала. Несомненно, это было нечто высокое. Но не обжигающая страсть, какую когда-то в ней пробуждал Дитмар. Скорее тепло, нежность — и что-то схожее с жалостью.

— Я… я также вас люблю, — наконец сказала она и надеялась, что это было правдой.

Для Фламберта ее слова стали бесценным подарком. Он еще раз притянул Софию к себе и поцеловал в лоб, прежде чем отпустить ее.

— Я вернусь, — пообещал он и вскочил в седло.

София безвольно последовала за женщинами в крепостную башню, чтобы помахать рыцарям вслед. Девушки подшучивали над ней, Женевьева игнорировала ее, но София едва замечала что-то вокруг себя. Сейчас она поняла, что чувствовала в объятиях Фламберта. Боль, вину и даже страх. Она не нарушила никаких правил, но тем не менее каким-то образом все же предала Дитмара.

Глава 7

— Мы должны что-то сделать.

Лютгарт Орнемюнде решительно повернулась к своему супругу. Уже несколько недель назад в крепости закончились запасы вина, и с тех пор она постоянно была раздражена. Однако еще до того в замке уже царило уныние. Рыцари Роланда недовольно ворчали, и некоторые из них под покровом ночи отправлялись восвояси, вместо того чтобы нести караул на стенах. Они долгие годы хранили верность своему господину, ведь Лауэнштайн был уютной крепостью. Но жить на водянистой похлебке и хлебе из старой муки они не хотели.

— Мы слишком долго ожидали, чтобы у этого Дитмара наконец закончилось терпение.

— И у него, и у его рыцарей! Полтора года… Кто знал, что столько людей продержится так долго! — оправдывался Роланд.

Лютгарт фыркнула:

— Это те, кто надеется получить хорошие владения, когда мы сдадимся, да и к тому же осада оказалась весьма приятным занятием. Подумай сам: осадная крепость, чтобы господа не мерзли; быки на вертеле каждый праздничный день; боевые игры, победителей которых, возможно, даже награждают! Даже о потаскухах подумали!

Уже на протяжении нескольких месяцев в лесу по другую сторону крепости стояла повозка, в которой расположились две маркитантки.

— Другим вариантом для них является крестовый поход в Окситании, где неотесанные графы до последней капли крови бьются за свои клочки земли. Графы-католики — в любой момент Папа может отлучить их от Церкви. Но как только все еретики будут уничтожены, первым делом они вышвырнут «крестоносцев» из захваченных с таким трудом крепостей. Рыцари Дитмара были бы глупцами, если бы предпочли это осаде!

Роланд потер лоб. На самом деле ему нечего было возразить. Дитмар со своими людьми мог еще не один год стоять перед воротами крепости — пока Лауэнштайн не падет. Запасы были на исходе, не позже чем через два месяца они съедят последнее зерно, весь скот уже давно был забит.

— Ну и что же ты предлагаешь? — нехотя спросил он. Роланд терпеть не мог спрашивать совета у Лютгарт, но когда она была трезвой, то демонстрировала удивительную остроту ума.

Лютгарт пожала плечами.

— Как что? Сражаться. Сделай вылазку. Сразись с ними.

— Но мы ни за что не выиграем это сражение, — размышлял Роланд. — Их намного больше.

— Тогда нужно совершить нападение на их патруль. И не тогда, когда его возглавляет Рюдигер из Фалькенберга или Флорис де Трилльон. Надо выбрать более слабых противников. И забудь обо всех этих рыцарских добродетелях. Это война, а не турнир! Отправь этих типов в преисподнюю, пусть уже наконец прольется кровь.