Поединок. Эндшпиль

Но надо уважать своих подчинённых, учитывать их особенности и использовать их (в этом нет ничего плохого). Для неё это роль в большом театре, очень большом и самом важном. В театре, в котором служат, а не просто поют. Как она мне говорила? Говорила, что она не была танцовщицей за деньги, что для неё театр — это призвание, служба. Сегодня она по-настоящему выведена мною на сцену. Теперь как штатная прима-балерина уже на самой настоящей службе. Я всячески подводил её к мысли о том, что она уже на главной сцене этого театра, уже по дороге к главной роли в одной из центральных постановок этого великого театра. Но я не произнёс таких слов. Специально это сделал. Рекомендации наших спецов говорили о том, что с такими людьми не надо этого делать, нужно обязательно оставлять немного для их развитого воображения. И относиться к этому их воображению нужно с уважением, учитывать его.

Выдержал паузу. Она была нужна для того, чтобы воображение Нино смогло дорисовать эту картину и зафиксировать её, а мне нужно было оставить в её сознании очень яркий и прекрасный отпечаток. Желательно навечно. Отпечаток, который у любого формирует такое чувство, как чувство долга перед Родиной. Получение пресловутых «золотых» погон офицера — это один из таких моментов, далеко не единственный, но самый торжественный.

В этот момент я представил себя Драматургом или, точнее, одним из Драматургов в одной из постановок этого очень Большого, Великого, Огромного театра.

Нет, не моя это профессия. Но приходится…

Вернулись за стол. Нино предложила тост за меня. Я не кокетничал и выпил за себя с удовольствием.

Думаете, это тщеславие? Оставьте. Посчитал, что это фиксация того, что она лично мне очень многим обязана, возможно, и верна как командиру (мне хотелось в это верить). Сама напомнила. С моей стороны это цинизм и прагматизм, я же всё-таки «сапог» самый настоящий, а не Драматург, к сожалению. Разумеется, мне хотелось, чтобы в этих её сладких словах было как можно больше реализма и… душевного порыва. Но тут трудно что-то сказать.

Переход к делу решил в последний момент сделать резким, хотел подчеркнуть, что мы постоянно находимся в боевой обстановке, расслабляться нельзя.

Глава 3

Рон прислал сообщение о том, что приедет в Бостон. Мы не виделись более трёх месяцев.

Договорились, что он заедет ко мне в офис, когда освободится от своих семейных дел, но у него всё это затянулось, и в итоге я сидел и ждал его в моём любимом баре.

— Как я рад тебя видеть, Виктор!

— Взаимно, Рон.

— Как твои дела, Виктор?

Я решил полностью сменить тактику бесед с Роном, взял урок у жены.

— Можно подумать, тебя это интересует.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что уже знаю тебя, Рон.

— Отлично. Тогда можешь спросить, как у меня дела.

— Ты сам расскажешь то, что нужно. Что нужно тебе.

— Я тебя чем-то обидел?

— Нет. Но ты не ответил на два моих сообщения. Вообще промолчал.

— А, ты об этом… Ну извини меня, Виктор. Не обижайся. Просто когда я на службе, то мой телефон — это кусок железа. Там всё глушат. А когда выхожу из штаба, то на меня обрушивается вал сообщений и телефонных звонков. Надо всем ответить, перезвонить. Извини.

— Но мне ты так и не ответил.

— Ну извини. Просто увидел, что от тебя нет ничего важного, и подумал потом ответить. Сначала дочери отвечаю, потом начинаю отвечать своей бывшей жене и после этого уже всё забываю. Замучила меня эта стерва. Хоть бы мужика себе нашла!

— Это почему?

— Она достала меня. Вечно претензии, вечно чем-то недовольна, вечно ей что-то от меня нужно. Я бы давно прекратил с ней любое общение, но эта тварь шантажирует меня дочерью. Пойми меня, Виктор!

— Ладно. Понял.

— Пойми. После неё обо всём забываешь, а там ещё много дел, и инвестиции наши с тобой — тоже тема оказалась очень интересной, но такой сложной.

— Рон, мне вообще неинтересны инвестиции, тем более в России. Я подумал и решил, что не хочу с Россией иметь никаких дел.

— Подожди. Давай лучше выпьем. За нашу встречу!

Выпили.

— Почему ты не хочешь иметь дела с русскими?

— Я их уже совсем не понимаю. Там же бывшие коммунисты.

— Ты шутишь?

— Нет. Посмотри в интернете сам биографии их начальства. Они все бывшие коммунисты. А я этих коммунистов просто ненавижу.

— Плевать! Я очень тебе благодарен, что ты открыл мне глаза на такую тему. Это Клондайк!

— Ну допустим. Ты какой вариант выбрал?

— Самый простой. Я вложил деньги в самые обычные апартаменты на западе Москвы.

— Ты уже вложил деньги?

— Да, и предлагаю сделать то же самое тебе.

— Я пока что в своём уме.

— Подожди. Я нормально проработал всю эту тему. Мои консультанты сказали, что тема рискованная, но рабочая. По ней вся Россия работает.

— А как ты вложился, по какой схеме?

— Первый дельный вопрос. Просто. Один из моих офшоров купил эти апартаменты.

— Ты просто из офшорной фирмы туда перечислил деньги?

— Да. Никто в России не знает, кто конечный бенефициар, и в США никто не знает, кто конечный бенефициар.

— Нет, я не хочу связываться с жильём, это точно. Если бы я вкладывался, то в торговый центр, что на юго-востоке Москвы.