Поединок крысы с мечтой

Шел в комнату, попал в другую. Этот феномен, в свое время запечатленный А. С. Грибоедовым, имеет непосредственное отношение к теории множественности обитаемых миров.

Речь идет, разумеется, не о банальной коперниканской идее, согласно которой среди миров в мерцании светил далекого космоса обязательно отыщется планетка-другая, населенная разумной плесенью либо чем-то иным, столь же мудрым и столь же неаппетитным на вид. Пусть даже и гуманоидами, похожими на топ-модель Аэлиту, – все равно уже не интересно, потому что привычно. Космос – это гигантская лотерея «Спринт», где на миллион радужных фантиков без выигрыша все-таки выпадает счастливый билетик с пятеркой (мхи и лишайники), десяткой (антропоморфные дикари с дубинами и каменными топорами) или даже сотенной (упомянутая Аэлита плюс папа-Тускуб вкупе с благами технологической цивилизации). Каждый из вышеназванных вариантов давным-давно был испытан на прочность писателями-фантастами, отработан от и до, многократно растиражирован, съеден и переварен читателями. Бескрайние космические магистрали съежились, пообтерлись и превратились в подобие шоссейных дорог в каком-нибудь Айдахо, где через каждую сотню-другую парсеков аккуратно расставлены мотели, закусочные и бензоколонки с высокооктановой плазмой. Унылость геометрии Ньютона сделала бесконечную Вселенную предсказуемой – и чем дальше, тем предсказуемей. Научной фантастике грозила реальная опасность стать всего лишь разновидностью «литературы большой дороги», переполненной беспечными ездоками на звездолетах с плазменной тягой.

К счастью для жанра, фантасты вовремя вспомнили о так называемых «параллельных Вселенных» – гипотезе, не вышедшей за пределы красивых математических абстракций, но крайне полезной для литературного экспериментаторства. Стоило допустить, что на месте нашей планеты Земля одновременно существует бесконечное число планет Земля – просто в разных пространственных измерениях, – как сразу исчезала занудная обязанность непременного космического скитальчества со всеми его малоприятными атрибутами (перегрузками, экономией кислорода и скудостью меню придорожных бистро). Путешествия в иное измерение априори оказывались мгновенными и комфортными: легкое головокружение – и ты уже на Земле-2 или на Земле-222. В хрестоматийной ныне повести Роберта Шекли «Координаты чудес» скиталец Кармоди мог мотыльком перепорхнуть из одного измерения в следующее, и это позволяло фантасту вдоволь повеселиться, живописуя отличия одной Земли от другой.

Гипотеза, принятая на вооружение писателями-фантастами, помимо неоспоримых достоинств для сюжетосложения, таила и известные проблемы. В традиционной «космической опере» путешествие из пункта А в пункт Б могло быть сколь угодно долгим (в зависимости от расстояния и мощности звездолета), однако это не мешало ему быть осмысленным. Маршрут был определен, нанесен на космические карты, карты заправлены в планшеты, и лихое стартовое «Поехали!» подразумевало удовлетворенное финишное «Приехали!». В фантастике же, выстроенной по законам пост-ньютоновской геометрии, в силу непроходимой сложности этой самой геометрии весь механизм перемещения в параллельный мир изначально покоился в «черном ящике». То есть осмысленность путешествия делалась минимальной, а элемент случайности – преобладающим. Говоря иными словами, путник мог перемещаться: а) неведомо куда, б) вне зависимости от своего желания и даже ему вопреки.

В рассказе Мириам Аллен де Форд возникала именно такая ситуация. По версии автора, любого человека может вдруг выбросить из привычного пространственно-временного континуума и запросто закинуть в иную Вселенную. Вот и коммивояжер Чарлз Дэвенант, взявший авиабилет из Нью-Йорка в Бостон, еще не доходя до аэропорта, дважды становится жертвой природного феномена. В результате чего вместо своего города, знакомого до слез, герой попадает хотя и в Бостон, но на Земле-2 (или 222), – в город, где теперь у него нет ни родных, ни близких, ни своей фирмы, ни банковского счета, да и сами оставшиеся в кармане казначейские билеты несколько отличаются от имеющих хождение в этом параллельном мире. Невольный путник мгновенно теряет все и оказывается ни с чем – может быть, и в лучшем из миров, но для героя в бесконечно чужом. Благодаря фантастическому сюжету, американская писательница получала возможность создания весьма парадоксальной робинзонады, где у потерпевшего кораблекрушение не была даже островка и Пятницы, а окружающий мегаполис играл бы роль враждебной океанской стихии...

Автор, к великому сожалению, не воспользовалась представленной возможностью и завершила повествование там, где оно обязано было едва начинаться. В результате читатель журнала «Если» лишился не только потенциальной НФ робинзонады, но и ценных рекомендаций, как поступать в подобной ситуации. Последних особенно жалко: природа непредсказуема, Вселенная бесконечна, и никто из нас не знает, где окажется завтра.

1996

Симферополь, пятый Доминион, Имаджика