Поединок крысы с мечтой

Многие писатели и почище Килуэрта в свое время пытались запечатлеть эту захватывающую фазу отращивания кулаков и перетекания Добра в свою философскую противоположность. Однако предшественники Килуэрта по ходу дела ударялись то в психологию, то в философию, и оттого их повествование делалось расплывчатым, теряло четкость. Автор «Ангела», создав мистический триллер, все разложил по полочкам.

Дело в том, что пироман, поджигающий небоскребы вместе с людьми, – просто-напросто Ангел господень. Неуязвимый, бесполый и бессмертный Ангел отправлен в командировку на Землю, дабы найти среди людей и покарать огнем нескольких падших ангелов, которые после поражения в Последней Битве эмигрировали в мир людей и там затаились. Тот факт, что вместе с демонами погибают и невинные люди, посланца не смущает: десять заповедей распространяются, извините, только на землян, а существо с нимбом и крылышками оказывается вне юрисдикции этого древнейшего аналога уголовного кодекса. Выстроив сюжет подобным образом, автор уже к последней трети книги внезапно понял, что загнал себя в тупик. Законы жанра требовали хеппи-энда, а он в таких условиях был бы невозможен по двум причинам: победа двух полицейских над Ангелом, сомнительная идеологически (не надо забывать о Пославшем его!), становилась неосуществимой и технически, поскольку ни пули, ни гранаты посланца, естественно, не брали. И вот тогда писателю пришлось немного подыграть своим героям и под конец перевоплотить Ангела в падшего ангела. Происходила сия метаморфоза именно тогда, когда Ангел использовал свое пламя не по прямому назначению, но с целью покарать двух пытливых полисменов. Иными словами, пока посланец небес проявлял лишь преступную халатность (сжигал за компанию с демоном подвернувшихся на пути американских граждан), он мог еще считаться положительным героем. Но стоило ему хоть разок использовать небесный огнь в личных целях, как он был моментально низвергнут.

Оставим на совести Гарри Д. Килуэрта оригинальность теологического посыла. Нас интересует триллер как таковой. Автор, сперва введя в повествование бессмертного персонажа, а затем в интересах сюжета лишая его бессмертия, в финале развязал себе руки. Как только Ангел пал, он тут же стал зримым олицетворением Зла, а функции Добра плавно снизошли на полицейских Дейва и Дэнни. Дальше все развивалось в духе уже описанного матча. К концу книги Добро становилось не только кулакастым и зубастым, но и брало на вооружение стационарный огнемет. Зло, в свою очередь, запаслось бутылками с коктейлем Молотова. Великое противостояние перемещалось в привычную область уличной разборки, и уж тут с полицией Сан-Франциско связываться было опасно. И демон поплатился.

Но поплатился и автор. Гарри Д. Килуэрт, балансируя между двумя жанрами, вынужден был подчинять ход повествования то одному, то другому, менять правила игры в ходе самой игры, и в результате неудовлетворенными остались как любители мистики, так и поклонники триллера. Автор обидел читателя, невольно бросил тень на полицию Сан-Франциско и, конечно же, жестоко оскорбил трансцендентные силы. Если уж персонаж вначале управлял огнем небесным, в финале его никак не следовало вооружать примитивными бутылками с горючкой. Оно, может, и надежнее – но только уж больно несолидно.

1995

И не друг, и не враг, а так

Вольфганг Хольбайн. Враг рода человеческого. Смоленск: Русич («Сокровищница боевой фантастики и приключений»)

Хорошо подобранное название детектива – уже половина успеха. Немецкий писатель Вольфганг Хольбайн, придумав заголовок своему фантастическому детективу, мастерски сумел запутать читателя. Первую сотню страниц читатель почти не сомневается: для автора книги враг рода человеческого – это Соединенные Штаты Америки. Среди причин особой неприязни Хольбайна к звездно-полосатой державе жвачка и кока-кола, вопреки ожиданиям, занимают последние места, зато на первый план выдвигаются Голливуд, американские военные базы в Европе и ЦРУ. По ходу повествования писатель не устает подчеркивать, что его собственный сюжет весьма выгодно отличается от бросовых сюжетов «второсортных американских фильмов» – всех этих вестернов, всех этих фильмов ужасов с «сумасшедшими учеными» и «тупыми, как бревно» главными героинями. Критические воззрения автора на Голливуд разделяют в романе самые разные персонажи (от скромного страхового агента до видного палестинского террориста) и в самое неподходящее время (заблудившись в лесу; в больнице; за пять минут до кровавой перестрелки). В финале романа фантаст наносит заокеанскому масскульту последний и окончательный удар, но о нем чуть позже.