Поединок крысы с мечтой

Итак, на одной из лавочек в центре Нью-Йорка сидит-посиживает полубезумный древний старикан со следами былых сражений на лице и время от времени пристает к мимоходящей молодежи с рассказами о каких-то древних битвах, в которых-де он, старик, принимал активное участие. Тем, кого дедуле удается заарканить, ветеран с гордостью демонстрирует засаленные наградные бумажки и редкую медаль, полученную за какое-то там кровопролитие в космических масштабах. Впрочем, любопытствующих поначалу немного. Прохожим некогда – они носятся с плакатами «Земля – землянам!», выстраиваются в очередь возле сборных пунктов и демонстрируют желание хорошенько всыпать марсианам и венерианцам, посмевшим толковать о какой-то там независимости своих планет от Земли-метрополии. Короче говоря, Земля находится накануне маленькой победоносной войны со своими провинциями в Солнечной системе; пропагандистской кампанией дирижирует некто Франсис Ганнет, надеющийся с выигранной войны получить свой политический дивиденд. Пока суд да дело, земляне-энтузиасты устраивают суды Линча над подвернувшимися под руку инопланетянами, повышая тем самым боевой дух. Все бы ничего, но тут один из грамотных прохожих прислушивается к бормотанию дряхленького ветерана и вдруг с ужасом понимает, что тот ведет речь не о прошедшей, а о будущей войне. Войне, которую земные политики только предвкушают, и войне, в реальности оказавшейся не маленькой и тем более не победоносной. Если верить старцу, фантастическим образом перенесшемуся более чем на полвека назад (темпоральный бросок, надо полагать, – обычное для НФ явление), межпланетный конфликт продолжался несколько десятилетий, а результатом стало превращение Земли в радиоактивную пустыню. Довоевались, значит.

Такова завязка сюжета, до развязки – полтора десятка журнальных страниц, и есть время подумать, что можно успеть предпринять в такой ситуации. Проблема, сорвавшаяся с кончика пера американского фантаста, оказалась донельзя злободневной. Ибо войны, как известно, начинают не фанатики, но прагматики. Умелая пропаганда способна придать развязанной войне необходимый декорум (романтический, патриотический и т. п.), однако кампанию надо всегда начинать, имея перед собой четкую и ясную цель победить и насладиться плодами победы. А теперь представим, что еще за месяц до начала боевых действий стратегам-политикам удается узнать обо всех последствиях войны, получив самую достоверную информацию о грядущем сокрушительном провале. И что тогда? Фантаст предпринял одно только невинное допущение – и вся внутренне логичная, стройная и непротиворечивая картина мира подернулась рябью, опасно забалансировала. Стал бы Наполеон ввязываться в войну против всех, заранее предупрежденный о неизбежности Ватерлоо? Решился бы Гитлер отдать приказ о переходе польской границы после того, как ознакомился с хроникальными кадрами штурма Берлина? Было бы столь единодушным решение Брежнева—Устинова—Суслова послать «контингент» в Афганистан, если бы им был заранее известен бесславный результат десятилетней военной кампании? Подобные риторические вопросы можно задавать десятками, причем все ответы, вероятнее всего, будут отрицательными: если знаешь, где упадешь, и не можешь заранее соломки подстелить, верней всего вовсе обойти опасное место.

Примечательно, что некоторое время инициативу героев повести Филиппа Дика сковывает исторический детерминизм, более всего напоминающий банальный фатализм. Дескать, если уж наше поражение предопределено, давайте по крайней мере накостыляем мерзавцам, отведем душу, а там уж можно и помирать. Но это как раз вариант чисто романтического подхода. Прагматик же, только что разжигавший военную истерию, способен хладнокровно перестроиться и попытаться, если уж с войной выйдет так скверно, заработать очки на показном миротворчестве, на бесконфликтном решении проблем с непокорными земными колониями. На примере хитроумного циника мистера Ганнета писатель-фантаст продемонстрировал возможные преимущества политической беспринципности над «идейной» негибкостью, которая могла бы окончиться большой кровью. Мысленный эксперимент Филиппа Дика, кроме того, указывает на необходимость совершенствования института штатных кассандр, обязанных обставлять подготовку к любому государственному военному кровопролитию максимально достоверными детальными апокалиптическими прогнозами. И чем ужасней будет выглядеть напророченное оракулом бесславное поражение, тем скорее возобладает спасительный прагматизм.

В повести аргументы оракула оказываются убедительными для тамошних «ястребов», хотя на самом деле «ветеран» – всего лишь андроид, а никакого темпорального броска вовсе не было. Но это тот редкий случай, когда и ложь – во спасение и цель оправдывает средства. Господи, ну почему наши собственные пифии не умеют так красиво, убедительно и притом результативно врать?

1995

Живые и мертвые, том последний