Поединок с собой

— Все обстоит не так, как вы думаете, — нервничая, ответил Раймон. — Поймите, я пока ничего не пишу и не собираюсь писать. Да и шеф этого не хочет. Ведь сейчас это может повредить Луизе, а ради нее меня и послали сюда. Больше всего ради нее, понимаете?

Роже скептически ухмыльнулся, но промолчал. Альбер сказал:

— Все-таки очевидно, что ваше пребывание здесь очень опасно для профессора Лорана. Кто знает, что решит завтра ваш шеф, не соблазнится ли он такой крупной сенсацией?

— А Луиза? — возразил Раймон.

— А что — Луиза? Допустим, ваш шеф предложит ей уйти от мужа, чтоб избежать несомненно грозящей ей опасности. Вы уверены, что она не согласится?

— Уверен, — твердо сказал Раймон, слегка краснея под насмешливым изучающим взглядом Роже. — У Луизы очень сильно развито чувство долга. Она не оставит профессора в опасности.

— Да ведь он уже не один. И что она может сделать, какая от нее помощь?

— Ну, все же… моральная поддержка… Потом, знаете ли, первая жена профессора оставила его… это его очень травмировало…

Роже усмехнулся:

— Значит, в случае чего, он легче перенесет… все же привычка! Но мне нравится, как ты заботишься о профессоре!

— Что вы хотите, в конце концов? — примиряющим тоном сказал Раймон. — Ведь все равно я уже узнал совершенно достаточно для сенсационной статьи, даже для серии статей. — Он не сказал, что у него есть и фотографии. — Вы хотите, по-видимому, чтоб я ушел отсюда? Но кому от этого будет лучше? Подумайте.

— Он прав, Роже, — сказал Альбер. — Но вы должны дать слово, Раймон…

— Постой, — перебил Роже. — Что мне его слово! Ты вот что запомни, парень: если будешь болтать, то Роже Леруа тебя на дне моря сыщет и обработает так, что тебя родная мать не узнает. Это ты хорошенько запомни!

Раймон ни секунды не сомневался, что Роже свою угрозу сумеет исполнить. Он пожал плечами и сказал как можно более убедительным тоном:

— Но это же нелепо! Я ведь вам объяснил, как обстоят дела…

— Вот и я тебе объяснил, как обстоят дела, — упрямо сказал Роже.

— Друзья, пора кончать этот разговор, — спохватился Альбер. — Мы совсем забыли о профессоре! И, раз уж мы договорились обо всем, не надо ссориться, нам не до ссор. Это я говорю в первую очередь тебе, Роже!

— Ладно, ладно, — пробормотал Роже и пошел домывать посуду.

Раймон и Альбер вышли вместе. Сверху доносилась дробь пишущей машинки — значит, все было в порядке.

Альбер сказал:

— Надеюсь, вы не будете сердиться на Роже? Он человек прямой, может быть, немного грубоватый, но у него золотое сердце, он сама честность. Знаете, в таких тяжелых условиях человека узнаешь быстрей и верней, чем за многие годы спокойной жизни…

— Я вполне понимаю Роже, — вежливо, но сдержанно ответил Раймон, — и отдаю должное благородству его побуждений. Но постарайтесь удержать его от необдуманных поступков. Вы имеете на него влияние.

— Уверяю вас, Роже не так импульсивен, как вам кажется, и прекрасно умеет обдумывать свои поступки…

Раймон пожал плечами:

— Что ж, возможно, это и так…

Раймону хотелось рассказать Луизе о разговоре, — он был уверен, что Роже немедленно отправится к ней. Но если пойти сейчас к Луизе, это может вызвать подозрения… Уж лучше не надо, пускай сами убедятся, что он говорил правду. Он вслед за Альбером поднялся по лестнице.

Мишель на секунду оторвался от машинки, посмотрел на них невидящим взглядом и снова начал стучать с неимоверной быстротой. Профессор Лоран шевельнулся за ширмой.

— Я уж думал, что-нибудь случилось, — сказал он. — Хотел спуститься, да чувствую себя все еще плохо. Что-нибудь с Луизой?

— Нет, мадам Лоран чувствует себя неплохо. — Альбер замялся. — Просто мы…

— Видите ли, мы с Леруа попросили Альбера рассказать нам хоть что-нибудь о сути ваших опытов, — спокойным и очень естественным тоном сказал Раймон. — И его рассказ так увлек нас, что мы не заметили, как идет время. Мы ведь ничего не понимаем в тех чудесах, которые вы творите… а приставать к вам с вопросами нельзя, вы слишком заняты…

— Вы не можете себе представить, профессор, — покраснев до корней волос, проговорил Альбер, — что это был за бездарный и путаный рассказ… Разве я сам что-нибудь толком понимаю?

— Вы напрасно скромничаете, — серьезно сказал Раймон. — Что нам следует делать, профессор?

— Посмотрите, что с Полем. Мишель сказал, что он не спит, но глаз не открывает.

Альбер и Раймон пошли за ширму. Пьер стоял, слегка наклонясь вперед своим неуклюжим бесформенным туловищем, и беспокойно двигал короткой рукой, показывая на Поля. Поль лежал на боку, скорчившись, подтянув колени к подбородку. Глаза его были закрыты, даже прижмурены.

— Поль! — окликнул его Альбер.

Поль не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул в его сером застывшем лице.

— Ну, он не спит и не умер, — сказал Альбер, взяв его за руку. — Пульс слабоват, но ритмичен, а рука напряжена. Поль, как ты себя чувствуешь?

Поль никак не реагировал на вопрос. Альбер отпустил его руку — она осталась приподнятой, словно застыла в воздухе, хотя держать ее так, на весу, было несомненно очень трудно.

— Вот так история! — сказал Альбер, внимательно разглядывая Поля. — Интересно…