Поединок с собой

Ох уж эти беседы! В них тоже таилась скрытая опасность. Так трудно было удержаться в границах безличной вежливости. С одной стороны, их разговоры напоминали прогулки по минному полю. Слишком уж много тем вызывали в памяти события, вспоминать которые молодые люди по молчаливому соглашению избегали.

С другой стороны, такие совместные посиделки исподволь способствовали сближению. Как и в прежние времена, Марджори с Крисом частенько понимали друг друга с полуслова. Разумеется, когда разговор не касался главных и самых спорных тем. Общие вкусы, одинаковое чувство юмора, сходные взгляды на жизнь… Даже любимые книги, и те практически совпадали.

Шли дни. Марджори потихоньку выздоравливала. И сама не заметила, как, несмотря на все свои старания, оказалась опутана странной сетью, разорвать которую было не так-то просто. Все чаще и чаще в отсутствие Майкла их с Крисом разговоры прерывались долгими, томительными паузами. И не оттого, что говорить было не о чем. А оттого, что слишком многое приходилось оставлять невысказанным.

Воздух снова словно бы начинал искриться от электрических разрядов, незримый магнит с неодолимой силой тянул их друг к другу. Так просто было бы поддаться зову природы. Но Марджори не могла. Ведь Крис не любил ее.

Обычно в таких случаях она торопливо вставала и, поблагодарив хозяина дома, уходила. Сначала отсиживалась у себя, потом, чуть-чуть окрепнув, настояла на том, чтобы хотя бы мыть посуду.

Если днем Марджори было тяжело, то и ночью оказывалось немногим легче. В первые дни, когда она еще принимала много лекарств, ночь дарила забвение — накачанная успокоительным и болеутоляющим, молодая женщина проваливалась в черную яму без снов, мыслей и чувств. Но нельзя же вечно сидеть на лекарствах. И вот Марджори снова свела дружбу с бессонницей. А когда все же засыпала, сны ее — то яркие, чувственные, то исполненные невыразимой печали, то просто кошмары — не приносили облегчения.

В одну из подобных ночей она несколько часов проворочалась в постели, но уснуть так и не смогла. Навязчивые воспоминания о днях прошедших, соблазнительные видения из дней нынешних витали в воздухе, разгоняли покой и сон. Но Марджори упорно не желала признаваться даже себе в причинах своего состояния.

Слишком жарко, решила она, садясь на кровати. Слишком душно. Надо пойти в ванную и умыться холодной водой. Сколько раз за последние ночи ей уже приходилось прибегать к этому нехитрому, но порой действенному средству!

Путь в ванную лежал мимо двери в гостиную, где спал Крис. Обычно в подобных вылазках она старалась прокрасться по коридору как можно тише, чтобы не разбудить его. Вот и сейчас, не надевая тапочек, чтобы бесшумно ступать, накинула легкий халатик и выскользнула за дверь.

Темноту коридора пересекала светлая полоса. Крис всегда оставлял дверь открытой, чтобы услышать, если Марджори ночью позовет его. Хотя ни разу, даже в первые самые тяжелые дни, она не воспользовалась этой возможностью.

Как правило, проходя мимо этой двери, Марджори ускоряла шаг и задерживала дыхание. Но сегодня искушение пересилило осмотрительность. И молодая женщина осторожно заглянула в гостиную.

Крис спал на диване как раз напротив двери. Он лежал на спине, свесив одну руку. Видно, от жары во сне он сбросил с себя одеяло и предстал взору Марджори почти обнаженным — лишь в плавках. Поток лунного света заливал его мускулистую фигуру, подчеркивая рельефность мышц, плоский живот, длинные стройные ноги.

У Марджори стеснилось в груди. Не в силах отвести взгляда, она стояла, упиваясь красотой спящего.

И тут он вдруг пошевелился. Марджори вздрогнула.

Едва ли тихий скрип открывающейся двери разбудил бы его, если бы он и правда спал. Но с тех пор, как Марджори поселилась в его доме, Крису стало не до сна. Сначала из-за опасений прослушать ее зов. Потом, когда она начала выздоравливать, из-за навязчивых воспоминаний и еще более навязчивых фантазий о том, что прошлое могло бы повториться. Сейчас и здесь. Только на этот раз он, Крис, ничего бы не испортил. Не сбежал бы сам и не дал уйти ей. Зацеловал бы, сжал бы в объятиях и никуда никогда не отпустил бы.

Мысль, что она спит так близко, в этом же самом доме, кружила голову. За годы путешествий познавший многих женщин, Крис не испытывал еще ни к одной из них такого бешеного, жаркого желания.

И дело было не только в плотском влечении. К нему примешивалось и искреннее восхищение. Ведь эта женщина десять лет без чьей-либо поддержки растила его сына, одна противостояла, да еще как храбро, всем жизненным трудностям. И чувство вины. Крис прекрасно понимал, что своим неразумным поведением одиннадцать лет назад полностью перевернул всю жизнь Марджори, выбил ее из накатанной колеи и заставил в одиночку пуститься в опасное странствие по неизведанному житейскому морю. Он не имел права злоупотребить доверием юной, неопытной девушки, не имел права встать между ней и ее женихом, тем более что женихом был его отец.