Поединок с собой

Кроме того, в глубине души Марджори упрямо цеплялась за жизнь робкая надежда. Может быть, не сейчас, потом…

Но сначала надо выйти за него замуж. А уж только после этого мечтать о том, чтобы Крис полюбил ее.

— Вы поженились? — недоверчиво переспросила Деспина.

— Окрутились? — хмыкнул Фрэнк.

— А я вам всегда говорила: давно пора, — вмешалась мать Янни, Люсия. — Разве я не твердила, что вы просто созданы друг для друга? Правда, Андрес?

Ее супруг степенно оглядел собравшихся у домика приятелей Марджори, пришедших встретить новобрачных.

— Твоя правда, Люсия, твоя правда.

— Ну а теперь, когда все высказались, — вмешался в разговор Крис, — может быть, кто-нибудь из мужчин поможет мне уложить чемоданы в машину? А потом, когда мы обоснуемся на новом месте, Марджори с Майклом раздадут всем подарки. Они их накупили на весь остров.

Эта фраза, вполне невинная на первый взгляд, таила в себе глубокий расчет: сразу продемонстрировать всем и каждому, что теперь Марджори с Майклом будут жить у него. А то мало ли какие мысли могут возникнуть на этот счет, например, у Фрэнка или самой Марджори.

— А Нико можно взять? — спросил Майкл, прижав к груди своего любимца.

Крис кивнул.

— Конечно, почему бы и нет?

Всю дорогу Майкл ерзал на сиденье, строя самые упоительные планы: к кому пойдет завтра, кому первому расскажет о своих лондонских приключениях и, главное, о том, что теперь и у него есть настоящая семья.

Крис слушал болтовню сына вполуха, что-то мыча, когда от него явно ждали ответа. Но мысли его были заняты другим.

Как странно ведет себя Марджори! На вчерашней церемонии бракосочетания и после она честно выполняла все, что от нее ждали: улыбалась, идя под руку с женихом к алтарю, сказала заветное «да», с милой улыбкой принимала поздравления родственников Криса. Но все это время ему мерещилось в ней что-то неживое, застывшее. В глазах затаилось болезненное, загнанное выражение, движения напоминали движения марионетки.

Сидя сейчас за рулем машины, Крис осознал: отцом быть куда легче, чем мужем. Тем более таким мужем, каким хотел быть он, — хорошим. И настоящим.

Когда Крис понес чемоданы вверх по лестнице, Марджори открыла рот, чтобы что-то спросить, но он предупредил ее вопрос, заявив:

— Спальня у нас будет общая.

Выражение лица молодой женщины чуть заметно переменилось. Однако что творится у нее в душе, этого Крис не мог бы сказать даже под угрозой смертной казни.

Вот вам и романтика!

На самом деле Марджори была не так уж и удивлена. Не она ли предупреждала себя, что в браке, заключенном из чувства долга, ни о какой любви и речи идти не может.

И все-таки надеялась. Вот дура-то!

Но даже если забыть о любви, Крис за последние сутки изменился. Стал грубым, дерганым, резким. Он хотел ее — что ясно, то ясно. Но сердца своего отдавать не собирался.

Марджори жалела, что не может отказаться спать с ним. Заманчивая мысль — если бы не два больших «но». Первое: что подумает Майкл? Он же знает, что папа и мама спят вместе. И второе: Марджори до полусмерти хотела своего мужа. Острое желание переполняло ее, навязчиво преследовало даже в самые, казалось бы, неподходящие моменты.

А раз так, сказала себе новобрачная, то если им надо начинать откуда-то строить новые взаимоотношения, то почему бы не со спальни? Одиннадцать лет назад именно в кровати оборвался их скоропалительный роман. Быть может, теперь они начнут с того, на чем остановились?

При сыне «молодые» вели себя вполне непринужденно, и даже шутили, но едва Майкл ушел спать, обоими тотчас овладело напряжение, как перед бурей. Оба думали об одном и том же, но никто не решался вслух высказать эту мысль.

— Хочешь вина? — наконец спросил Крис. Марджори стояла на террасе, глядя на море.

— Спасибо, нет, — покачала она головой. — Пойду приму душ.

Что же надеть, задумалась она, стоя под теплыми струями. В Лондоне она обычно спала в бесформенной ночной сорочке с длинными рукавами. Но для первой брачной ночи это был неподходящий наряд.

Когда она вошла в спальню, облаченная в подаренный Беатой кружевной пеньюар, во взгляде Криса вспыхнуло жгучее пламя.

Он тоже уже начал раздеваться. И расстегнутая рубашка позволяла видеть темные волоски на его груди. Марджори ощутила, как и в ней разгорается тот же огонь. Сердце забилось сильнее и чаще, дыхание сбилось.

Услышав, как она судорожно перевела дыхание, Крис выпрямился, неправильно интерпретировав, что это значит.

— Только не строй из себя наивную девственницу.

— Не бойся, — язвительно отозвалась Марджори. — Кто, как не ты, позаботился, чтобы я перестала ею быть?

Они мерили друг друга взглядами. И в воздухе словно начало потрескивать электричество.

— Черт возьми, я тебя не принуждал!

Марджори немедленно потеряла весь свой боевой дух.

— Знаю, — прошептала она, отводя взгляд.

— И не хочу принуждать теперь.