Поединок со смертью

Олеся бросила на меня быстрый взгляд, улыбнулась, но ничего не ответила. Я физически ощущал, как ей страшно. Она боится сказать или сделать что-нибудь «неправильное», отчего я снова «разозлюсь». Мне оставалось лишь по достоинству оценить ее храбрость. Ведь в редставлении Олеси я как «прыгающая мина» — никогда не поймешь, где и почему рванет. Но она все равно повезет меня к своим друзьям. Лишь бы доказать мне, что ей совсем за меня не стыдно. Она не стесняется. Она меня любит.

По лбу Данилы пролегли три большие продольные складки.

— Тебе доставляло удовольствие видеть, как она страдает? — спросил он с болью в голосе.

— Никто не может заставить человека страдать, — безразлично ответил Павел. — Это его собственный выбор. Он может страдать, а может не страдать — это его дело. В ваших книгах так написано. Разве не помнишь? В «Учителе танцев»…

— Ты правда думаешь, что именно это там написано?

— А что, разве нет? — Павел недовольно повел плечами и фыркнул.

— Написано, — тихо прошептал Данила и отвернулся. — Но ведь дело не в том, что написано, а в том, что прочитано. И ты ведь, Павел, прочитал все правильно. Ты знаешь, что стоит за этими словами. Дух человека, поднимаясь над собственным страданием, над великой иллюзией безысходности, видит перед собой огромное пространство подлинного Бытия, в котором нет ничего, кроме Света, кроме Бога. И ты понял это, еще когда читал «Учителя танцев». Но в тебе живет ненависть, и то, о чем ты говоришь сейчас , то, как ты сейчас интерпретируешь эту фразу о страдании и личном выборе человека, — это ложь. И ты лжешь самому себе. Зачем?..

— Ты все еще думаешь убедить меня в том, что Олеся меня любила? — с отвращением в голосе спросил Павел.

— И опять ты врешь, — все так же тихо ответил Данила. — И ты сам это знаешь…

Мы подъехали к высокому новому дому. Остановились перед шлагбаумом. Олеся назвала человеку в будке свою фамилию и номер квартиры. Охранник сверил номера машины со своим списком и пропустил нас.

— Башня из слоновой кости, — весело улыбнулся я.

Олеся протянула мне огромный букет цветов.

— Ее зовут Люда, — она первый раз упомянула об имениннице.

Подарок Олеся решила вручать сама. Когда мы поднялись на нужный этаж, нам открыла девочка лет восьми.

— Здравствуйте, тетя Олеся! — прокричала она и умчалась с криком. — Мама! Мама! Там тетя Олеся! Она с каким-то…

Тут детский голос оборвался.

Люда оказалась женщиной среднего роста и среднего возраста. Ее средней длины волосы были выкрашены в средне-рыжий цвет.

Олеся расцеловала именинницу в обе щеки.

— Людочка, мы тебя поздравляем, — чмок, — счастья, — чмок, — здоровья, — чмок, —успехов…

— Спасибо, спасибо, — повторяла именинница, стараясь не очень сильно на меня коситься.

— Вот, — Олеся повернулась ко мне. — Познакомьтесь. Это Павел. Павел, это Люда.

— Здравствуйте, — я протянул ей цветы. — Очень приятно.

— И мне, — сказала она, а мне стало не по себе от ее взгляда. — Проходите.

В течение часа собрались и остальные гости — всего человек восемь. Я не запомнил ни лиц, ни имен. Было невыносимо скучно. Все делали вид, что знают меня сто лет. Старались быть милыми. Пожалуй, даже слишком.

— Ты, наверное, очень большой начальник? — тихо шепнул я Олесе.

Она снова мягко улыбнулась и погладила меня по руке. Я почувствовал ее напряжение.

— А что, Кира не придет? — вдруг спросила она Люду.

Та взмахнула руками, изображая неведение.

— Ты же понимаешь… — многозначительно сказала она, картинно вывернув кисть.

— Кто это — Кира?

Олеся недовольно поморщилась и уже открыла рот, чтобы сказать: «Так… Это не интересно» — но Люды тут же затараторила:

— Ой, это одна наша журналистка. Они с Олесей вместе учились, Олеся привела ее к нам работать. Теперь ужасно жалеет. Я ей все время говорю: «Да уволь ты ее!»…

— Люда… — Олеся попыталась ее остановить, но та отмахнулась, будто не видит.

— Вот как? Ты уже можешь увольнять? — я удивленно приподнял бровь. — Люда, вы знаете, Олеся такая скромная, она мне ничего не рассказывает! Она что, уже ваш начальник?

— Ну ты даешь! — Люда слегка хлопнула Олесю по коленке. — Ты что же, вообще ничего Павлу не рассказываешь?

— Неудобно… Зачем… — по лицу Олеси пошли красные пятна.

— Не скромничай, — остановила ее Люда. — Знаете, когда она только пришла к нам, я сразу поняла — у нее большое будущее. Тогда, правда, ее директором был Виктор и от меня очень мало чего зависело. Но после того как наш генеральный его уволил и назначили меня, я сразу сделала Олесю программным директором. Но сейчас она уже фактически полностью освоила и коммерческую часть. Вы знаете, как ее любят рекламодатели?

— Люда, перестань! — с отчаянием почти крикнула Олеся.

— Почему? — Люда мастерски изобразила недоумение.

Я видел, что она завидует Олесе. Завидует ее внутренней силе. Завидует, но помогает, чтобы Олеся была ей благодарна, чтобы зависела от нее. Олеся добьется успеха и без ее помощи, но Люда не может этого допустить.

Звонок в дверь прервал этот фарс.

Люда пошла встречать очередного гостя. Олеся схватила меня за руку.

— Я хотела тебе сказать…