Поединок со смертью

Я перебралась на скамеечку рядом с клумбой. На ней уже густо бутонились флоксы, никаких других цветов больше нет, а ведь в мае порядком цветов высадила – и сенян, и рассады!

Повыдергали, похоже, и рассаду баклажанов, и редиску, остались только молодая свекла и непрореженная, кучками, морковка.

Да и то, возможно, из-за высокой травы – просто не заметили.

…Я наклонилась, взяла в руки камень бледно-серого цвета – их тут полно валяется. Легко разбила его о скамейку – это известняк.

Внутри камня полуистлевшая трава, из неё через много-много лет может получиться каменный уголь. Трава эта – осока. Вон её полно растёт у меня в низах. Весь огород, где раньше была пахота, постепенно превращается в болото. Оттого что речку не чистят, а чистить её надо каждый год и – по всему руслу, иначе дно заносит, река мелеет, а вода уходит в землю, заболачивает берега.

Вдоль своего участка я её за лето несколько раз чищу, мотыжкой песок да кучи ила на берега выгребаю, но за моими пределами чистить не велят, чуть что – сразу крик:

«Не замай, пусть всё идёт как есть».

Один мужик года три назад бульдозером дно речки прочистил – порядком, с километр, так не поленились, всем селом на протест вышли, и снова весь песок обратно в речку посваливали…

Откуда здесь камни? Из болота, конечно. Известняк из воды выделяется и обволакивает осоку.

У места выхода ключа, где много выносится минеральных солей, почти всегда селится ольха. Она как бы указывает, что здесь есть ключ.

Ольха в моём огороде выросла уже в те времена, когда в доме никто не жил. Ствол её не был слишком толст, и хотя я срубила ольху топором (она делала тень на пологорода), всё же удалось посчитать её годовые кольца – что-то около пятнадцати-семнадцати их было.

Потом она дала целую ольхую рощу вдоль реки. Побежали молодые ольхи вверх по течению, а там, в пяти километрах, был уже другой ключ – исток моей речки.

Ольха любит проточную воду и всегда её ищет.

В подлеске ольхи заросли чёрной смородины, калина, крушина и хмель по стволам. Чёрная смородина уже старая, два десятка лет для неё много. Вырубить её никак невозможно, корни могучие, тянутся по земле, от них густо вверх – вертикальные побеги. Ягод мало, а во внутрь не пробьёшься.

Да и опасно лезть в эти дебри – там могут быть змеи…

Я положила обе книжки в сумку и потрогала рану. Вроде не течёт боьше. Надо же идти. Срочно идти.

Голова моя кружится, в теле лёгкость подозрительная, я боюсь потерять сознание. Хочется от слабости лечь и лежать, лежать долго и вольно, без всякого движения.

Но лежать – это смерть!

И потому… надо собраться с силами и идти.

Да!

Надо срочно идти. Но куда? Идти надо к своим друзьям, Дусе и Лёше.

Но как только я осторожно шагнула, кровь из раны, было, совсем уже успокоившаяся, снова полилась ручьём.

Это точно – повреждён сосуд… И – не мелкий.

Идти, однако, надо было не смотря ни на что, дело принимало серьёзный оборот. Я и так уже потеряла много крови и чувствовала сильную слабость.

Однако идти можно было, только сильно зажав рану, поверх тугой повязки, ещё и рукой – она то и дело сползала.

На мне была длинная черная юбка. Чтобы прижать рану ладонью, надо поднять край юбки едва ли не до пояса. Идти в таком виде по улице села категорически невозможно.