Поединок со Змеем

Не в шутку перепуганный Змей начал пятиться, заморгал… А смышленая девушка оглядела кольчужную чешую, оглядела когтистые лапы — и поддакнула, как сговорились:

— Пожалуй что на подметки сгодится…

Тут уж у Змея от страха в животе заурчало. Ударил могучими крыльями, взвился и дал деру, как будто гнались за ним. Такой поднял ветер, что Кия и девушку сбило с ног, замело снегом, едва откопались. Хорошо, Скотий Бог того не видал.

— Эх, жаль, больно быстро удрал, — сокрушался кузнец, пока шли назад.

— Не выспросил я у него, что они над Сварожичами учинили, живы ли славные!

Злая Морана долго Волоса укоряла:

— Девки побоялся, негодный! Ты вспомни-ка, с кем силами мерился! А ледяной зуб на что? Или со страху все позабыл?

— Да-а! — обижался Змей. — Одного я в спину ударил, с другим и втроем едва совладали, до сих пор хребтина болит! Ты от кузнеца сама бегала, а сестра-то еще посильнее его, он сам мне сказал…

Говорят, с той поры он летал за данью все неохотнее, потом совсем перестал. Очень боялся опять наскочить на столь же грозную девку, — не одна она на свете такая! Не соберешь ведь ни косточек, ни чешуи!

Зато меж Людьми завелись дерзкие и смешливые, начали ходить от деревни к деревне, распевать задорные песни про смелого кузнеца и глупого Змея, на все лады издеваться над Кромешным Миром, над мраком и Смертью. Скоморохи — вот как прозывали этих Людей, и у Чернобога с Мораной не стало худших врагов, разве что кузнецы, подобные Кию.

А маленький сын Перуна и Лели подрастал среди Змеевичей. Играл с ними, потом почтительно и внимательно слушал, чему учила Морана. Он был очень неразговорчив и не расспрашивал о матери, не рвался больше к отцу. Злая волшебница долго пыталась прочесть его мысли, выведать, что сохранилось в его памяти, что поистерлось. Но так и не сумела. Ведь он был внуком Земли и Неба, внуком Любви и сыном Богов. Стали Морана и Чернобог призадумываться, не вырос бы этот мальчонка им на погибель, — а и вырастет ведь, если недоглядеть… Долго советовались и наконец порешили:

— Оженим их с младшенькой Змеевной, когда подрастут!

Сын Перуна выслушал с низким поклоном и опять ничего не сказал. Вот и поди разбери, что там у него на уме. А ходили за ним все няньки-чернавушки, те самые, избравшиеся Змею в дань ради своих племен. Только они, хоть и редко, слыхали, как смеется сын Грозы и Весны. Зато часто случалось им прятаться за его неширокой спиной то от ярого Змея, то от гневливой Змеихи Волосыни. Почему-то те не могли вытерпеть его взгляда: пошипят, пошипят, да и отползут…

Моровая дева

Тем временем на Людей навалились новые горести. На засыпанной снегом Земле стояли такие безжалостные холода, что птицы, не спрятавшиеся в ирий, мертвыми падали с деревьев в лесу. Дикое зверье приходило к домам, просилось погреться. Сказывают, кузнец Кий первым додумался задобрить неумолимый мороз угощением, откупиться едой. Велел юной жене наварить горшочек ячменной кутьи — сладкой каши на меду, с сушеными ягодами — и выставил его за порог со словами:

— Мороз, мороз! Иди кутью есть! Не морозь ни меня, ни моих коров, овечек да свинок…

И вскоре было замечено — тех, кто не скупился на угощение, мороз обходил. Зато Железные Горы, доселе чуть видимые под Месяцем вдалеке, стали как будто приближаться, расти. И догадались Люди: это слой за слоем, пласт за пластом прибывал на них лед. Совсем гибель, если и дальше вширь расползется, до края Землю заляжет…

Только злая Морана и этакой казнью была еще недовольна. Уж очень ей не терпелось совсем извести на Земле живое дыхание: мыслимо ли дождаться, пока достигнет краев Земли, доползет к Океан-морю медленный лед! Сварила она вонючее варево, бросила в него крысиный помет, плюнула, произнесла заклинание — сгустился серый пар над грязным котлом, ступила на пол пещеры Моровая Дева в белых смертных одеждах, тощая и голодная, с длинными распущенными волосами. А в правой руке у нее был скорбный платок, каким покрывают невест: чермный, цвета спекшейся крови.

— Ходи меж Людьми, — приказала ей мерзкая ведьма. — Повевай, помавай своим платом на север, на юг, на запад и на восток! И чтобы некому было хоронить умерших там, где ты пройдешь!

Стремительной тенью изникла из-за Железных Гор посланница Смерти… Начала незримо похаживать, опустошая селения. Не щадила ни дряхлого старца, ни новорожденного в колыбели. Лишь собакам, кошкам и петухам дано было видеть жуткую гостью. Петухи поднимали отчаянный переполох, кошки прятались по углам, а собаки с яростным лаем бросались на что-то невидимое. И порой Люди успевали сообразить, что к чему. Тогда бабы и девки нагими шли на мороз, впрягались в соху и заступали Смерти дорогу: опахивали свое место, очерчивали в снегу борозду — замкнутый круг. Переступить эту черту Моровая Дева не смела и удалялась разгневанная, мстила кому придется: обрывала пышные хвосты петухам, лишала голоса псов…

Кое-где от отчаяния начали приносить жертвы Моране. Чертили на испоганенной Земле ее образ, устраивали плетень, наполняли его подношениями. Бывало, убивали там и Людей…