Поединок страсти

В мягком вечернем свете башня казалась чем-то, сошедшим с полотна художника-сюрреалиста, ее поражающие воображение контуры отбрасывали на второй план другие, не менее прекрасные строения в пределах длинного, поросшего травой прямоугольника

Задрав голову, Софи смотрела на нее затуманенными от восхищения глазами, в то время как помощница режиссера приводила в порядок складки на ее юбке. Для Софи башня, когда-то высокая и прекрасная, теперь же с абсурдной неумолимостью склоняющаяся к медленному концу, была символом тщетности человеческих надежд.

Софи сидела на траве, читая Данте, в ожидании своего возлюбленного, по крайней мере так было написано в начале эпизода под номером 217, который за сегодняшний вечер должны были снимать в четвертый раз.

В настоящий момент ее возлюбленный сидел в нескольких шагах от нее с бумажным, покрытым пятнами полотенцем на шее, подставив лицо под умелые руки гримерши по имени Анджела. Одновременно он пытался пить кока-колу и о чем-то оживленно болтал с Франко Лучани.

Трудно сохранять романтические иллюзии в отношении актера, даже такого красивого, как Луиджи Канотта, когда ты постоянно видишь его в набитом ватой нагруднике, предохраняющем костюм от часто поправляемого грима.

Ее собственное лицо одеревенело под толстым слоем светлого грима, придающего ей необходимую бледность. По сценарию в этом эпизоде она умирала. Интересно, отрешенно , подумала она, что бы она чувствовала, по-настоящему умирая в такой романтически прекрасный вечер ранней осени?

Это было трудно представить. И все же в последние недели съемок ее душа прониклась глубокой грустью ее героини Марджори, из-за которой временами она чувствовала себя бесконечно подавленной. Прочитав сценарий в первый раз, она по-настоящему не могла осознать всего трагизма, вложенного в него, ей было неведомо чувство невыносимо острого одиночества, которое испытывала ее героиня...

Нужно было сделать еще один дубль. Группа звукозаписи проверила маленький магнитофон, запрятанный в складках ее юбки, и сейчас занималась более крупной аппаратурой. Приладив наушники, они внимательно вслушивались в готовую запись, пытаясь уловить . побочные шумы. Анджела закончила свои манипуляции с Луиджи и, собрав гримерные принадлежности, поспешила к Софи. Немного поработав большой мягкой кистью, она осталась довольна результатом и быстрой походкой поспешила назад, к камерам, крича на ходу: "Готово!"

- Очень хорошо, - сказал Франко, поднимаясь из режиссерского кресла во весь свой высокий рост. - Пошли.

- Подождите! - закричали сразу несколько голосов. Помощник режиссера показала жестом вверх: по небу, закрывая солнце, двигалась большая туча, меняя окружающий пейзаж.

Все терпеливо ждали, пока туча медленно продолжала свой путь, очищая небо, которое теперь стало светло-голубым, переходящим в желтизну далеко на горизонте.

Как прекрасно небо Италии, подумала Софи, равного ему нет нигде в мире. Было пять часов пополудни. Почти конец октября. Она пробыла в Италии уже шесть недель, и фильм "Первый день осени" был почти закончен - Франко сдержал свое слово. Съемки прошли быстро и без задержек, и спустя еще некоторое время ее собственная часть работы будет завершена, киногруппа распущена, и съемки продолжатся в Риме, в большом студийном комплексе, известном всему миру как Чинечитта. Сама же Софи вскоре вернется в Англию...

Постепенно на площадке установилась относительная тишина. Софи поймала взгляд Канотты, и тот улыбнулся ей. За последние шесть недель между ними установилось отличное взаимопонимание. Самоуверенный, убежденный в своей неотразимости для женщин, во всем остальном это был милый, приятный молодой человек. Старше Софи лишь на три-четыре года, он был к тому же талантливым актером, с которым ей было легко и просто работать.

- Прекрасно, - сказал Франко, довольный, что все наконец в порядке. Готовы, Софи?

Она кивнула в ответ. Все вокруг говорили по-итальянски, но за последние полтора месяца практики у нее было достаточно. Возникло, конечно, несколько недоразумений, которые, к счастью, оказались не столько неприятными, сколько смешными.

Один из звукооператоров стал наклонять журавль с обернутым пенопластом микрофоном, пока он не застыл прямо над ее головой.

- Камеры... мотор!

Софи склонилась над книгой, читая прекрасные, наполненные поэзией строки. В этой сцене мало диалогов, но игра ее должна быть убедительной. Ей предстояло исполнить самые ненавистные для нее сцены, в которых ей нужно было изобразить физическую страсть. Иногда они стоили ей больших усилий, и здесь неоценимую помощь оказывал Луиджи, его великолепное чувство юмора.

Лувджи Канотта приближался к ней, шагая по траве. Когда его тень коснулась ее, Софи посмотрела на него с улыбкой и протянула навстречу руки.

Он засмеялся и, опустившись рядом на траву, обнял ее. Они целовались, молча изображая страсть, и Софи медленно откинулась на спину, принимая на себя Луиджи.