Поединок. Выпуск 15

Сам Мартин Бек размышлял только о Стенстрёме — что он делал в автобусе, не следил ли он за кем-то и не тот ли, за кем он следил, застрелил его.

Рённ не мог оторваться от мысли о том, что сказал Шверин в больнице за несколько секунд до смерти.

Как раз в эту пятницу после обеда он разговаривал по телефону с экспертом из Шведского радио, который попробовал проанализировать запись на ленте.

— Очень скупой материал для анализа, — сказал он. — Тем не менее я сделал определенные выводы.

Рённ переложил телефонную трубку в левую руку и придвинул к себе блокнот.

— Прежде всего я попробовал исключить из ленты все побочные звуки, шум и все прочее.

Рённ ожидал, приготовившись записывать.

— Что касается ответа на первый вопрос, о том, кто стрелял, то здесь выделяются четыре согласных: д, н, р и к. При более обстоятельном анализе слышны определенные гласные и дифтонги после согласных. Например, «а» или «е» между «д» и «н».

— Данрк, — сказал Рённ.

— Именно, для неопытного уха ответ звучит так, — сказал эксперт. — Далее, после «к» как будто слышен чуть заметный дифтонг «ай».

— Данрк ай? — спросил Рённ.

Эксперт подумал, а потом задумчиво прибавил: — Тот человек был в очень тяжелом состоянии, видимо, чувствовал страшную боль?

— Возможно, — ответил Рённ.

— Ну, тогда можно объяснить, почему он сказал «ай», — с облегчением сказал эксперт. — Теперь я почти уверен, что эти звуки образуют целое предложение, а не одно слово.

— И как оно звучит? — спросил Рённ.

— Трудно сказать. В самом деле трудно. Например: «дань реки, ай», или «день рока, ай».

— «Дань реки, ай»? — удивился Рённ.

— Примерно. Ну, а что касается второго ответа..

— «Самалсон»?

— Вам кажется, что оно звучит так? Интересно. А у меня сложилось иное впечатление. Я услыхал два слова: сначала — «сам», а затем — алсон.

— И что это означает?

— Ну, можно допустить, что второе слово означает какую-то фамилию Алсон или, что вероятней, Олсон.

— «Сам Алсон» или «Сам Олсон»?

— Именно так. Вы тоже выговариваете «л» твердо. — Эксперт вновь немного помолчал, а затем добавил — У меня все. Я, конечно, пошлю вам письменный вывод вместе с пленкой. Но я подумал, что лучше позвонить, может, вам необходимо знать его быстрее.

— Благодарю, — сказал Рённ.

Он положил трубку и задумался над своими заметками.

Хотя часы показывали только без четверти три, было уже совсем темно, когда Колльберг добрался до Лонгхольмсна. Он замерз, устал, а тюремная атмосфера также не прибавила ему радости. Комната свиданий была голая, убогая, неприветливая, и Колльберг понуро ходил от стены до стены, ожидая того, с кем должен был встретиться. Заключенного по фамилии Биргерссон, который убил свою жену, обследовали в клинике судебной медицины

Примерно через четверть часа дверь открылась, и часовой в темно-синей униформе впустил лысоватого мужчину лет шестидесяти. Мужчина стал около самого порога, усмехнулся и почтительно поклонился.

Он оказался приятным человеком, и с ним было приятно разговаривать.

— Младший следователь Стенстрём? Да, я его помню. Очень симпатичный. Передайте, будьте любезны, ему привет.

— Он умер.

— Умер? Трудно поверить. Такой молодой… Как это случилось?

— Именно об этом я и хочу с вами поговорить. Колльберг объяснил, что ему необходимо.

— Я целую ночь прослушивал магнитофонную запись, — в заключение сказал он. — Но я думаю, что вы не включала магнитофон, когда, например, пили кофе или еще что-либо.

— Не включали.

— Но и тогда разговаривали? — Да. По крайней мере часто.

— О чем?

— Обо всем на свете.

— Вы не могли бы вспомнить, что больше всего заинтересовало Стенстрёма?

Биргерссон подумал и покачал головой.

— Это был обычный разговор. О том о сем. Ни о чем особенном. Что его могло заинтересовать?

— Именно это я и хотел бы знать.

Колльберг вынул блокнот, который дала ему Оса, и показал его Биргерссону.

— Это вам ни о чем не говорит? Почему он написал слово «Моррис»?

Лицо Биргерссона просветлело.

— Мы, наверное, разговаривали о машинах. У меня был «Моррис-8», знаете, большая модель. И наверное, в связи с чем-то вспомнили об этом.

— Ага. Когда вы что-то вспомните, позвоните мне. В любое время.

— Машина у меня была старая и неказистая. Зато как ходила! Моя… жена стыдилась ее. Говорила, что все имеют новые машины, а у нас такая рухлядь.

— Он заморгал глазами и умолк.

Колльберг быстро закончил разговор. Когда часовой увел убийцу, в комнату зашел молодой врач в белом халате.

— Ну как вам понравился Биргерссон? — спросил он. — Он производит приятное впечатление.

— Да, — сказал врач. — Он молодец. Единственное, что ему было надо, — это избавиться от той ведьмы, на которой он был женат.

Колльберг пристально посмотрел на него, спрятал бумаги и вышел.