Поединок. Выпуск 2

Глаза шкипера, еще полусонные, нетерпеливо, азартно вспыхнули, сверкнула финка в руке. Он скользнул за бугор и пропал — только кустарник следом зашевелился.

— Ловкий, дьявол, — одобрительно заметил Ратников, прилаживая на всякий случай автомат.

— Привычный, видать... — сдержанно сказал Быков.

Шкипер миновал кустарник. Оставалось еще покрыть метров тридцать прибрежной, почти голой полосы, покрытой галечником, разбросанными валунами. Хруст галечника уже мог выдать его. Но немец сидел спокойно. Если он обернется и потянется за автоматом, Ратников срежет его одиночным выстрелом. Промаха не будет, а вот выстрел могут услышать.

Шкипер поднялся и, пригнувшись, стал подбираться к нему, скрываясь за валунами.

— Черт его принес, этого фрица, — сердился Ратников. — Топал бы своей дорогой. Жить, что ли, расхотелось?

— Выудим что-нибудь, — произнес Быков.

— Палка о двух концах: можно выудить, а могут и нас из-за него выудить.

В шалаше вдруг громко застонал Апполонов. Немец мгновенно обернулся, потянулся за автоматом.

— Все! — с досадой шепнул Ратников. — Придется стрелять.

Но в тот же миг из-за камня выпрыгнул шкипер, почти из-под руки у немца выхватил автомат, ударил его в грудь ногой. Немец опрокинулся, раскинув руки, с криком упал в воду.

Ратников и Быков кинулись к нему.

— Не ори, зараза! — ругался шкипер, вытаскивая немца из воды. — Не хочешь подыхать — не ори!

Немец удивленно таращил глаза на полуоборванных людей, каким-то чудом очутившихся на берегу. Его усадили в кустах, возле шалаша, успокоили, что, дескать, убивать его не собираются, если он честно ответит на все вопросы. Он согласно кивал, приходя в себя, на лице его даже улыбка появилась, и он все в растерянности поглядывал то на шкипера, то на свой автомат у него за спиной.

— Было ваше, стало наше! — пояснил шкипер и перевел ему это или что-то подобное.

Оказалось, шкипер довольно сносно владеет немецким. Он почти свободно объяснялся с пленным, то грозил ему пальцем, то подносил к носу увесистый кулачище. Но на лице у немца не было уже страха: видно, понял, что убивать его действительно не собираются. Он даже попросил закурить.

— Ах, сволота! — сказал Ратников. — Ну-ка, спроси: откуда шел?

— С хутора Гнилого шел, говорит, — переводил шкипер. — Послали в село с устным донесением к коменданту: нынешней ночью на хуторе убит староста.

— Кто же это его?

— Спрашивает, не мы ли? Значит, говорит, партизаны. На хуторе их, немцев, всего четверо, и его послали в село просить помощи у господина коменданта.

— Сколько отсюда до хутора?

— Три с небольшим километра. Берегом, потом лесом.

— Связь с селом есть? Какой там гарнизон?

— Нет, а то зачем бы его послали туда... Гарнизон около пятидесяти человек.

— Партизаны есть в этих местах?

— Раз старосту убили, значит, есть. Он лично не знает.

— Что будет с хутором?

— Господин комендант строгий человек. Но он, — шкипер кивнул на пленного, — самый мирный из всех немцев. Так он уверяет. Воевать заставили, дома у него жена и двое малышей.

— Спроси-ка: где теперь советские войска?

— Фронт ушел далеко на восток — на сто пятьдесят и больше километров. Ближе нет.

Ратников с Быковым тревожно переглянулись.

— Где еще расположены немецкие гарнизоны?

— В основном вдоль побережья. Но они значительно дальше.

— Как наше население к немцам относится?

— Кто же будет любить завоевателей?..

— Не хитрит, как думаешь?

— Хрен его знает. Вроде бы нет. Спрашивает: кто мы?

— Еще чего захотел! Узнай: почему так открыто шел по берегу? Разве не боится партизан?

— Партизаны если есть, то в лесах. На побережье не выходят — здесь иногда патрулирует дозорный катер.

— Где он базируется?

— Причал около водохранилища... Этот фриц толкует, что сам простой рабочий человек и готов нам помочь, потому что питает симпатию к русским. Не русские начинали войну.