Поединок. Выпуск 2

Воронов почти бросил трубку и забежал к Стукову.

— Петр Петрович, опять Чуев попал в поле зрения, но совершенно с другой стороны. Недавно пытался зацепиться за фургон крюком, был остановлен инспектором, сказал, что не хватает бензина до колонки. Не проще ли было остановить машину и одолжить пяток литров? Хватило бы по горло...

Стуков встал из-за стола со словами:

— Тише, тише, кот на крыше... — и потом резко переменил тон. — Что собираешься предпринять?

Воронов выжидающе смотрел на Стукова. Он знал, что в такие минуты лучше не лезть. Петр Петрович сам перемалывает, как шахматист, тысячи и тысячи возможных вариантов.

Потом Стуков как бы успокоился и сказал:

— Присядь.

Воронов сел, хотя свободного времени не было — не терпелось скорее добраться до майора Хромова.

— Первое, возьми все, что касается этой истории. До последней буквы запомни. Второе, сразу же проверь в Дальтрансе, не случалось ли чего в тот день по их данным...

— Понял. Предполагаешь... — протянул Воронов.

Стуков отрицательно покачал головой.

— Ничего не предполагаю. Но проверить такую возможность необходимо. Совпадение маловероятно и потому многообещающе...

От майора Хромова Воронов вернулся с полной сетью. Стуков выехал на объект, поделиться радостью улова было не с кем. К начальству идти, не проанализировав все до конца, не хотелось. А подумать было над чем.

Воронов даже не сразу поверил в удачу — дата задержки Чуева и дата недостачи у Хромова совпадали.

Инспектора ГАИ найти, правда, не смогли, он был на участке, но докладная его была подробна. Воронов, однако, пометил себе, что надлежит обязательно переговорить с инспектором. В докладной не был указан ни номер фургона, ни фамилия водителя, очевидно, инспектор задержал только мотоциклиста. Объяснение Чуевым поступка показалось странным как инспектору — за строками угадывался довольно крупный разговор с Петром, — так и Воронову, читавшему записку. Вывод «хулиганство на дороге» мало устраивал Воронова, но, наверно, устроил Чуева. Почему? Таких новых вопросов теперь нагромождалась целая пирамида.

21

Лариса позвонила к концу работы.

— Добрый вечер, дорогой сыщик! Спешу поделиться с тобой радостью...

— Ты защитилась? — съязвил Воронов.

— Больше чем защитилась. Мне удалось защитить тебя.

— Неужели я в этом нуждаюсь?

— Еще как. Но моя мамочка снизошла до того, что согласилась принять в своем доме обыкновенного сыщика!

— Я ей очень признателен. Настолько признателен, что готов отказаться от приглашения.

— Можешь отказываться сразу и от меня.

— Этот вариант меня устраивает меньше.

— Тогда заезжай в полседьмого за мной на работу, и поедем пить чай.

— Лучше я приеду домой к тебе в семь, мне нужно переодеться в штатское, иначе можно напугать мамочку.

— Разумно. Тогда в штатском, но все равно в полседьмого.

— Я же на работе...

— Освободись. Скажи своему начальству, что не каждый день впервые идешь к своей будущей теще.

— Довод неотразим. Начальство уже рыдает от умиления.

Когда он заехал за Ларисой на работу, она внимательно осмотрела его с головы до ног и осталась довольна.

— Скромно, но со вкусом. Мамочке понравится.

— А ты не считаешь, что мне нужно организовать курносый нос? Может, мамочке не по вкусу с горбинкой?

— Бесспорно, курносый ей больше по душе, но на безрыбье и рак — рыба...

— Мерси.

— Взаимно.

«Мамочка» оказалась очень милой женщиной с больным сердцем. Воронов определил это по синим мешкам под живыми, по-молодому, глазами.

Она представилась по фамилии и говорила очень вежливо и тихо. Вся их большая комната с маленькой прихожей — квартирка в коммунальной квартире — дышала стариной.

Мамочка рассказывала о гимназии баронессы Геды, в которой училась до революции ее старшая сестра, о войне, о муже, ослепшем в 1943 году, и как было трудно жить только на ее зарплату, и как умер муж...

Лариса не выдержала и перебила:

— Не надо об этом, мамочка. Никому не интересно, кроме нас.

— Как неинтересно? Ведь нам было очень трудно!

Воронов ел пироги под одобрительные взгляды мамочки и понял, что понравился ей хотя бы двумя вещами — умением слушать и умением есть.

Прощались в двенадцатом часу. Мамочка была все так же оживлена. И, расставаясь, очень сердечно произнесла:

— Дорогой Алексей Дмитриевич! Заходите к нам почаще. Буду рада угостить вас чем-нибудь русским. Как вы относитесь к расстегаям?

— С большим уважением, — смиренно ответил Воронов.

Лариса пошла проводить его до лифта и, целуя на прощание, прошептала:

— Поздравляю, ты, кажется, очень понравился мамочке. Задача лишь в одном — найти достойный синоним слову «сыщик».

22

Утром все собрались у Жигулева. Вырисовывалась довольно ясная перспектива — разобравшись со смертью Хромова, ролью Мишенева в хищениях, они становились на главную тропу, ведшую к тем, кто действительно брал товары. Версия принадлежала полковнику Жигулеву. Он высказал ее так убежденно и доказательно, она была так естественна, будто лежала на поверхности зеркально спокойного пруда, что Воронов даже застонал от злости на себя, а Стуков восторженно развел руками.