Поединок. Выпуск 4

Несколько десятков метров обороны одного из взводов у никому ещё в стране не известного разъезда. Мы гордимся солдатским подвигом клочковцев. Они не дрогнули перед пятьюдесятью танками. Но не только в этом исторический смысл боя. Двадцать восемь человек не просто проявили чудо стойкости и бесстрашия.

Несколько часов боя у Дубосеково дали возможность другим частям дивизии успеть занять оборону на неожиданно в тот день возникавших опасных для Москвы направлениях. Благодаря героизму защитников Москвы Волоколамское шоссе осталось за нами. Фашисты не смогли оседлать его и воспользоваться наиболее вероятным и удобным местом прорыва к столице.

8. Утро…

И вот наступило то самое утро…

Из боевого донесения 1075–го полка в штаб дивизии: «Противник возобновляет свое активное наступление».

Из воспоминаний старшины и секретаря парторганизации четвертой роты Филиппа Трофимовича Дживаги: «К восьми утра все солдаты уже поели, даже чайку попили. Я доложил об этом командиру роты капитану Гундиловичу. Тут же, в землянке, у него сидел политрук Клочков…

Проверил капитан, как расставлены все семь коммунистов и пятьдесят шесть комсомольцев роты, как с боеприпасами обстоит дело.

– Ты в охранение, Вася? – спросил Гундилович Клочкова.

– Туда.

– Что–то долго молчат фашисты. Пора бы им начинать…

В эту самую минуту гитлеровцы и ударили. Первый снаряд…»

Началось! Политрук Клочков спешит к передовому охранению.

Из дневника Гальдера: «Фельдмаршал фон Бок лично руководит ходом сражения под Москвой со своего передового командного пункта. Его энергия гонит войска вперед…»

Генерал Панфилов всем сердцем своим с теми, кто на передовой. Командир 1075–го полка И.В. Капров вспоминает, что утром комдив позвонил к нему на КП и поинтересовался, как подготовлены к обороне, и в том числе у Дубосеково, вспомнил Клочкова и ещё нескольких бойцов по фамилиям.

Из сообщений Совинформбюро: «В течение 16 ноября наши войска вели бой с противником на всех фронтах… Наши части отбили ряд ожесточенных атак немецко–фашистских войск. В ходе боев противнику нанесен большой урон в живой силе и вооружении».

Из воспоминаний Г.К. Жукова: «Немецко–фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска… Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями».

Из воспоминаний К.К. Рокоссовского: «Сразу определилось направление главного удара в полосе нашей армии. Это был левый фланг – район Волоколамска, обороняемый 316–й дивизией и курсантским полком.

Атака началась при поддержке сильного артиллерийского и минометного огня и налетом бомбардировочной авиации. Самолеты, встав в круг, пикировали один за другим, с воем сбрасывали бомбы на позиции нашей пехоты и артиллерии.

Спустя некоторое время на нас ринулись танки, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков. Они действовали группами по 15–20 машин. Всю эту картину мы с Лобачевым наблюдали с НП командира 316–й дивизии генерала Панфилова.

Танки лезли напролом… До десятка уже горело или начинало дымиться… Автоматчики, сопровождающие танки, попав под наш огонь, залегли. Некоторым танкам всё же удалось добраться до окопов. Там шел жаркий бой…»

Но вернемся в ранние часы наступившего дня. Клочков, как мы знаем, шел к Дубосеково. И есть свидетельство самой последней встречи с политруком. Оно вошло в книгу А. Кривицкого «Подмосковный караул».

«Мухамедьяров был последним, кто видел Клочкова перед тем, как отважный политрук пришел в окоп, чтобы разделить судьбу и славу двадцати восьми гвардейцев.

Мухамедьяров шел из штаба полка на КП четвертой роты. Шел кустарником. Только что противник отбомбил наш передний край. Можно было проскочить в промежутке между новой заварушкой. Панфилов предупредил: «Немцы будут лезть на Дубосеково изо всех сил. Надо посмотреть, что и как у Гундиловича». Вдали показался человек. Глаза у Мухамедьярова острые. Он признал Клочкова, окликнул его. Они сошлись.

– Куда? – спросил Мухамедьяров.

– Да там командир взвода тяжело ранен, – Клочков кивнул головой направо. – Ну, мы решили с Гундиловичем, надо мне пойти. Там, видно, сегодня несладко будет.

– Правильно решили, – сказал Мухамедьяров. – Ну, Клочков, иди!»

Не стану рассказывать о деталях этого сражения. Оно хорошо, в мельчайших подробностях известно благодаря книгам А. Кривицкого. Напомню лишь главное.

Политрук пришел в Дубосеково, когда бой был в разгаре. Накатилась первая волна атакующих – рота автоматчиков, уверенных в победе. Отбили!.. Семьдесят трупов осталось у окопов.

Вторая волна – танки! Пока – только двадцать. Политрук пошутил: «Меньше чем по одному на брата». Нашелся предатель. Не сговариваясь, его расстреляли. Танки шли напролом. Четырнадцать из них подбито…

И снова атакующий вал – тридцать вражеских машин. Вот тут и раздался воодушевляющий призыв политрука: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва».

Кончаются боеприпасы. Горят ещё около десяти стальных громадин, обороняющихся всё меньше. Уже нет противотанковых ружей. Отбиваются гранатами. Свою последнюю связку бросает под траки Клочков… Он смертельно ранен.