Поединок. Выпуск 7

— Мы должны прийти к своим, как и подобает защитникам Родины, — в полной боевой готовности. Подтянутыми. Собранными. Чтоб всем было ясно, что мы не бежали без оглядки от самой границы, а продолжали выполнять боевую задачу каждый день, каждый час. Поэтому сейчас отбой. А потом всем привести себя в полный порядок. Побриться. Где что надо — заштопать… Одним словом, подготовиться к встрече достойно.

Пограничники слушали старшего лейтенанта молча. И также молча каждый облюбовал для себя место на островке. Закурдаев, прежде чем улечься, взял за руку Борьку.

— Устраивайся, крестник, под боком, — сказал он.

А к Сорокину подсел Зубков.

— И вы, товарищ старший лейтенант, тоже отдохните. А я посижу, послушаю тишину, — сказал он.

— Хорошо, — не стал возражать Сорокин и взглянул на часы. — Через два часа поменяемся ролями.

Зубков кивнул. Но дал поспать Сорокину ровно на час больше. А когда тот, проснувшись и снова сверив время, недовольно покачал головой, объяснил:

— Общий подъем во сколько намечали, во столько и сделаем. А мне и часа подремать хватит.

— Командир не просыпался? — спросил Сорокин.

— Было. Пить просил, — ответил Зубков и, подложив под голову вещмешок, сразу же уснул, как сраженный наповал.

А Сорокин окунул голову в воду, освежился, достал карту. И чем больше и пристальней он изучал обстановку, тем тверже приходил к убеждению, что идти к своим без предварительной разведки слишком рискованно. Островок в болотистом лесу, так гостеприимно приютивший их, был поистине последним спокойным пристанищем на их пути к фронту.

Когда бойцы проснулись, Сорокин посадил группу и объяснил очередную боевую задачу:

— Дальше без разведки нам не пройти. И, уж во всяком случае, командира не вынести. Действовать будем в широкой полосе. Сразу по трем направлениям. Пойдем на Трехозерск, на Силино и на Дубняки. Самое ответственное направление — Трехозерск.

Сразу встали Зубков и Закурдаев. Сорокин посмотрел на них и сказал:

— Хорошо, старшина. На Трехозерск пойдете вы. Впереди у вас железная дорога, это очень серьезный объект. Вполне возможно, что немцы его охраняют. Поэтому постарайтесь узнать все: где посты, когда меняются. Ваше направление будет обходным справа.

— Понял, — повторил Зубков.

— Самое прямое направление на Силино, — продолжал Сорокин. — Может, нам и повезет. Вы, товарищ Бугров, пойдете в этом направлении.

Бугров, услышав приказ старшего лейтенанта, буквально вскочил на ноги.

— Есть идти в направлении Силино, — отчеканил он.

— Заходить в село совершенно необязательно, — уточнил Сорокин. — Но именно в этом направлении лежит прямой путь к фронту. Уверен, что на сей раз у вас все будет в порядке.

Видя, что Сорокин до сих пор не назначил в разведку Закурдаева, поднялись и встали рядом с ним Сапожников и Елкин. Но Сорокин жестом дал им понять, что они останутся возле капитана.

— Третье направление — на Дубняки — разведаешь ты, Григорий, — продолжал Сорокин, обращаясь к Закурдаеву. — Маршрут трудный, по открытой местности, через поля. Поэтому пойдешь снова вместе с Борисом. На открытом месте он тебе поможет, Борис пойдет без оружия. И на сей раз уж никаких сюрпризов. Впрочем, это касается всех. Оружие применять только в самых крайних случаях. При обнаружении и вынужденном отходе сюда не возвращаться. Нам с раненым командиром, в прифронтовой полосе, не уйти. Задача ясна?

— Ясна! — ответили все четверо.

— В таком случае, выступайте немедленно. В нашем распоряжении остаток дня и ночь. Вас ждем до девяти утра. В девять понесем командира без разведки. Другого выхода у нас нет.

Закурдаев проверил содержимое Борькиных карманов и дружелюбно кивнул ему:

— Пошли, крестник.

Следом за ними ушли Зубков и Бугров. На островке стало тихо. И тогда вдруг раздался слабый голос капитана Колодяжного:

— Сколько отсюда до фронта, Николай?

Сорокин обернулся к капитану:

— Как вы себя чувствуете, Антон Семеныч?

— Еще не умер, — спокойно ответил Колодяжный. — Так где мы? Где фронт?

— До фронта осталось два–три перехода, — доложил Сорокин. — Я послал разведку…

— Я знаю, слышал, — сказал Колодяжный. — Правильно сделал.

— Утром двинемся. За день до фронта доберемся. А ночью через фронт махнем.

— Не это наша главная задача, Николай, — снова сказал Колодяжный, и голос его с каждым словом звучал все тверже и тверже.

Сорокин насторожился.

— Мы не просто должны идти. Мы обязаны по пути нанести врагу максимальный урон, — продолжал капитан. — Бить его, где только можно и как можно. Уничтожать его технику. Рвать его связь. И если даже при этом всем нам придется погибнуть, никого из нас это не должно останавливать. Максимальный урон фашистам!

— Понял, Антон Семеныч! — отчеканил Сорокин и привстал на колени.

— А если понял, то так и действуйте. А меня оставьте здесь, — почти приказал Колодяжный.

— Что вы, Антон Семеныч! — опешил Сорокин.

— Так надо, Николай. Так будет лучше и для дела, и для меня, — тише, но твердо сказал Колодяжный.