Поединок за ее сердце

Он вспомнил, как давным-давно, год назад, ему впервые представился образ гордой девы с серебристыми волосами. Она появилась сама по себе, соткалась из воздуха и света. Вот и думай теперь: что, если истории про параллельные миры вовсе не сказки, а реальность? Что, если где-то рядом кружится в бесконечном пространстве магический мир, в котором живет настоящая Дейлисса, управляющая своими драконами и Запредельными землями?

Если зажмуриться покрепче, то можно представить, как она, оседлав перламутрового змея, летит сквозь светящийся воздух, и волосы ее впитывают лунные лучи, и сама она как будто соткана из лучей…

Вот лицо ее сделалось задумчивым – она услышала зов! Между ней и неведомым рыцарем из другого мира возникла незримая связь… Дракон сбавил скорость, заложил крутой вираж и пошел на снижение.

Но что потом? Дракона подбили? Точно! Его выследил колдун-лазутчик (у Дейлиссы всегда было много врагов и завистников) и ударил в него магическим огнем. Произошел пространственно-временной разрыв, и Дейлиссу выбросило в иной мир. А так как она в момент нападения думала о позвавшем ее рыцаре, то сила мысли направила ее прямиком к нему.

Он, никому не известный, существует будто во сне, ожидая лишь весточки от нее. Когда-то любимый поэт писал о своей любви:

Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной,
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Они расстались в безмолвном гордом скорбном страданье,
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.

Может, отправить ей эти стихи? Ну и что, что автор Лермонтов. Зато прямо про них!

Хотя это как-то чересчур… А вдруг она вовсе и не Дейлисса? Что, если он обознался? Впрочем, нет, сомнений быть не может! Что же будет, когда она прочитает письмо? Поймет, что в нее кто-то влюбился, станет думать о нем… Конечно, не о самом Кирилле – ведь она не узнает автора послания. Но она наверняка захочет узнать. Говорят, девушки любопытны. Впрочем – нет, только не Дейлисса!

Мучимый сомнениями, Кирилл задался следующим, не менее трудным вопросом: «Зачем ей такой, как я?»

* * *

Первыми уроками стояли русский и литература. Светлана Фоминична – учительница суровая, два года назад рассадила класс по своему усмотрению. Соседкой Зимина назначила Агафью Штайн. Кириллу она даже нравилась. Агаша, хоть и держалась особняком и в классе на нее почти никто не обращал внимания, все же оказалась нормальной девчонкой, во всяком случае, она никогда не напрягала Кирилла, и он старался отвечать ей тем же.

– Ты чего? Не выспался? – спросила Агаша, раскладывая тетрадь, ручку и учебник на столе.

– Ага, – зевнул он. – Ты домашку сделала?

– Не-а.

– Я тоже… Сейчас Фоминична возьмет нас за жабры.

Но Фоминична за жабры никого не взяла, а раздала листочки с вопросами и велела писать самостоятельную.

Кирилл обрадовался, накорябал ответы «от фонаря», как сам же потом признался Агаше, и, едва дождавшись звонка, со спокойной совестью сдал работу. Он выскочил из класса первым и чуть не бегом устремился к кабинету информатики.

Как же ему повезло! Дверь была слегка приоткрыта, и он, затаив дыхание, несколько счастливых мгновений созерцал Дейлиссу. Она сидела за учительским столом, склонившись над журналом, и что-то записывала в нем. Утреннее солнце, раздвинув осенние облака, осветило ее, и Кириллу показалось, будто ее волосы излучают свет.

Зайти бы сейчас, упасть к ее ногам и… Нельзя! Кирилл тяжело вздохнул. Все, что он может себе позволить, подбросить ей письмо.

Волшебница, должно быть, услышала его мысли. Она подняла голову и посмотрела на него. Их взгляды встретились.

– Входи, – позвала она.

Кирилла пронзило током от макушки до пят. Он отпрянул от двери и позорно бежал.

* * *

На алгебре Кирилл сидел с Левой – они хоть и были знакомы еще с детского сада, особой дружбы не водили. Леву в классе называли «ботаном» или «Левой т'oлстым», хотя тот давно перерос детскую полноту, был тощ, угловат, несуразен и педантичен до ужаса. В его тетрадях, дневнике, рюкзаке и телефоне царил образцовый порядок.

Когда Кирилл вошел в кабинет математики, Лева уже сидел на своем месте, аккуратно разложив тетрадь, пенал, готовальню, линейки и учебник.

– Привет. – Кирилл бросил рюкзак на стол, чем вызвал у Левы болезненную гримасу.

– Виделись, – он прикрыл рукой свою половину стола.

Не обращая внимания на ужимки соседа, Кирилл с шумом уселся на стул и, немного подумав, полез в рюкзак.