Поэма о солнце

Я услышал звук ключа, закрылась наша входная дверь. В комнату зашла мама, подбежала ко мне и упала головой мне на грудь.

– Аа, мама, встань пожалуйста, больно, – протянул я.

Мать села рядом.

– Где наша соседка с 7 этажа? – спросил я.

– С ними все хорошо. С ней и ребенком все хорошо. А вот… – на этом моменте мама закрыла рот рукой и резко вдохнула ртом, – Сергей Степанович, его увезли, – она встала с кровати, отвернулась и постояла так минуту.

– Отдыхай, – сказала мама, опустив голову в пол, – Завтра утром придут следователи, тебе нужно будет рассказать им, что именно произошло.

Я помолчал полминуты и обдумал слова мамы.

– Я видел, как деда убили, что еще мне рассказать им.

– Вот и расскажешь, – крикнула мама из-за плеча, – На кой черт тебя туда понесло! Твою ж… от тебя проблемы одни, сын. – Мама запахнулась в шерстяную кофту и вышла из комнаты.

Мне стало очень гадко. В памяти маячил этот ребенок, я хотел позвать маму и расспросить ее о нем. Но с ней мне говорить тоже расхотелось, – с проблемным сыном разве поговоришь нормально, – с обидой проговорил я себе по нос.

Уснул.

Шоколадная медаль

В комнату через дверную щель заполз запах жаренных сырников на сливочном масле. На кухне жужжала кофемашина, а мама с кем-то весело разговаривала по телефону. Скорее всего с бабушкой.

Понял, что очень хочу есть.

Ради сырничков-то со сгущеночкой можно и пораньше проснуться. В такие моменты забывается все плохое.

Завтрак – мой любимый прием пищи. Идешь по прохладному коридору в еще теплых от постели пижамных штанах, параллельно поправляешь майку, которая во сне съехала горизонтально вбок на ребра. Садишься на стул и головой облокачиваешься на стену, коленки поджимаешь, ждешь…

Стук тарелкой о стол – на старт. Приближающееся шипение масла со стороны плиты – внимание. Звук скользящих сырников с металлической лопатки на мою тарелку – марш!

– Спасибо, мамуль, – сонно проговорил я, уже откусывая первый горячий сырник.

– Сметанка!

Мама впопыхах поставила белую банку на стол.

– Сейчас придут следователи. Быстро кушай и одевайся, как себя чувствуешь?

Тут я вспомнил про неприятную боль в затылке.

– Пойдет, – прочавкал я.

Я посидел за столом еще немного. Фонари от торгового центра через дорогу светили в окна дома напротив. Боковым зрением могло показаться, будто утреннее солнце отсвечивает от стекол и запрыгивает прямо к нам в квартиру через балкон. Желтый свет отражался на моем лице. Я прикрыл веки и дожевал последний творожный кусочек.

– Мой солнечный зайчик, – тепло проговорила мама и вышла курить на балкон.

– Очень вкусно. Спасибо! – крикнул я вдогонку и слишком резко встал из-за стола. В глазах потемнело.

Я не стал пить обезболивающее. Отец всегда учил: «Нельзя маскировать боль. Всегда контролируй свои ощущения. Ты должен чувствовать реальную угрозу. А кто злится на боль, тот непременно ее победит».

Я поспешил в душ. Вспомнил, что вчера так и не помылся после улицы… В этом месяце счет и за воду пришлют неслабый. Эта пыль, дым, зола от заводов – повсюду –все прилипает к одежде, волосам, коже, как мухи к липучке. Я моюсь трижды в день, как самый настоящий пубертатник в свои 14. Легче на улицу совсем не выходить.

Я снял с себя грязную одежду и моментально покрылся мурашками от холода. В ванной не было сквозняка, просто дома было очень холодно. Потрогал батареи. Отопление не отключили. Май.

***

Я досушил волосы, вдел обратно рубиновые гвоздики в правое ухо и вышел к следователям.

Я рассказал двум мужчинам в форме все, как помню. На мои вопросы они отвечали односложно. Что-то мычали либо тут же перебивали.

– Что с женщиной и ребенком? – спросил я.

– Они в порядке. Говоришь, это ты позвонил в соседскую дверь? – повторил мужчина в форме.

– Да.

– Хотел, чтобы тебе кто-то помог в драке? Вы сговаривались с соседом заранее?

– Что…? Нет. Говорю ж, я… не знал, что происходит в их квартире.

– Запишем в твое дело.

– Что запишете?

– Участие в потасовке.

– Какой к черту потасовке. Человека убили, я видел! Ложкой для обуви!

– Малыш, тон! – перебила мама, – он, вероятно, хотел заступиться…

– Или «начать драку», – на выдохе проговорил пухлый справа и записал в протокол.

От происходящего начала ужасно трещать голова на месте удара. Внутри все закипало, но я плохо соображал. Периодически: то испугано, то возмущенно поглядывал на мать. Она в ответ разочаровано качала головой, постоянно запахивая свою шерстяную кофту белыми руками.

– Мам, я не устраивал драку, – сказал я исподлобья, – я помочь хотел.

– Да уж помог, пацан. Деда с пробитой башкой увезли, – усмехнулся мужчина с сальными волосами. Я моментально вспомнил ту картину, когда мужик замахнулся на старика. Дед даже не закричал. С кровавым месивом возле залысины он продолжал держать придурка за ворот своими сморщенными трясущимися руками. Позволил девушке убежать. И мне.

У меня брызнули слезы из глаз. Я быстро вытер их рукавом и почти бесшумно всосал соленые сопли обратно в носоглотку.