Поэмки

Звёздный иней, размноженный принтером,
Покрыл стеклянные поверхности.
Множитель множит снежную крупу в Питере.
Голуби сизые
на деревянных карнизах,
как в перхоти…

Бреду по улице Балтийской,

потом к метро «Нарвская».
Крупа сверху сыпет, народа почти нет.
У меня, у дуры-умницы, не лучший момент —
Ботинки промокли (не барские).

Надо сказать,

Что бабушкины штиблеты
выдержали бы мокротень эту.
Нравы и профессионализм были другие —
Обувь шили
Поколений на пять.

Питер напоминал мне всегда склеп,

Скорее – изысканный искусственный сад,
Который замер на двести лет
сто лет тому назад.
И все скульптуры – из прошлого сна, после вертепа.
Что-то вокруг иногда движется…
Но я – одна,
сама в себе,
совершенно одна,
Слышу шум – листья ветром колышутся.

Девчонка в веснушках

ключиком заводит игрушку —
Это она запускает Питер.
Так эта девчонка я – участница этой игры и зритель.

Вот увидела белого поводыря

и слепого святителя
в белых одеждах,
Прошли медленно, размеренно мимо меня,
Не оставив надежды.

А может быть, это знамение,

предупреждение,
знак какого-то чуда?
Чудеса сбываются – я на Невском
телепортацией скудной.

Захожу в книжный магазин «Все свободны»[20]

,Продавец здоровается: «Что Вам угодно?»…
Всё умеренно, всё измерено, всё правильно
И по времени, и по правилам,
Но всюду жертвы, подобные
библейскому Авелю[21].
Жизнь по бумагам – бумажная,
Каждое происшествие – важное,
И даже крупа с неба, влажная,
Отразится строкой бумажной.

В книжном «Все свободны»

купила книг груду,
Иду по проспекту с мыслью занудной:
«Все свободны»,
Но всюду жертвы, подобные
Библейскому Авелю.
За что, почему, из-за кого, из-за Сталина?

Звёздный иней, принтером размноженный

На поверхности листа А4,
Сотру резинкой, нарисую карту дорожную
С маршрутами жизни счастливой.

Вкус сушёного урюка