Поэмы

Любовь сказала: «Мной Фархад избран, —
Румянец розы превращу в шафран».

На стройный стан его давя, печаль
Решила изогнуть «Алиф», как «Даль». [53]

Клялась тоска: «Он мной заворожен, —
Из глаз его навек похищу сон!»

Мечтала скорбь: «Разрушу я потом
До основанья этот светлый дом…»

Хоть замыслов судьбы предречь нельзя,
Но не заметить их предтеч — нельзя:

Готовя нам злодейский свой удар,
В нас лихорадка зажигает жар;

Пред тем как осень оголит сады,
Шафранный яд уже налит в сады;

Кому судьба грозит бедой большой,
Тот омрачен заранее душой;

Хотя пиров не избегал Фархад,
Но в сладость их тоска вливала яд.

Он пьет розовоцветное вино, —
Не в сласть ему, заметно, и вино.

И музыка звучит со всех сторон, —
И музыкой Фархад не ободрен.

Не веселит ни песня, ни рассказ,
Ничто не радует ни слух, ни глаз.

А если в грустных месневи поют
О двух влюбленных, о любви поют, —

Иль о Меджнуне вдруг заговорят, —
В слезах, горюя, слушает Фархад…

Отец вздыхал: «Что это значит все?
Что сын тоскует, что он плачет все?

Иль мой Китай совсем безлюден стал?
Иль он диковинами скуден стал?

Иль девушки у нас нехороши,
Жасминогрудые, мечта души?

Иль нет у нас искусных штукарей,
Что чудеса творят игрой своей:

Из чаши неба достают мячи,
Проглатывают острые мечи;

Стянуть умеют мастера чудес
Фигуру с шахматной доски небес.

Во тьме ночной умеют вызвать день,
День затмевают, вызвав ночи тень;

Черпнут воды ладонью — в ней огонь,
Черпнут огонь — полна воды ладонь;

На паутинке держат тяжкий груз,
Меняют вид вещей и пищи вкус,

И делают иные чудеса,
В смущенье приводя и небеса…»

О чародеях вспомнив, с той поры
Хакан их приглашал на все пиры.

Царевича их мастерство влекло,
Оно в нем любопытство разожгло,

И стал следить за их работой он,
Вникал во все с большой охотой он,

Постиг все тайны их волшебных дел
И, наконец, к ним также охладел.

Да, свойство человека таково:
Все недоступное влечет его,

Для достиженья не щадит он сил,
Но лишь достиг желанного — остыл…

Когда хакан увидел, что Фархад
Уже всем этим радостям не рад,

Он призадумался и духом пал:
Казалось, он все средства исчерпал.

Но нет, — придумал! О, любовь отца!
Четыре будет строить он дворца:

«Четыре времени имеет год, —
Для каждого дворец он возведет.

Пусть в них живет поочередно — пусть
В них навсегда Фархад забудет грусть,

И каждый раз, живя в дворце ином,
Иным пусть наслаждается вином.

Каков дворец — таков при нем и сад, —
Там розы самоцветами висят.

Дворцу весны, приюту нежных грез,
Приличествует цвет весенних роз,

Пленяет зелень летом нам сердца, —
Зеленый цвет — для летнего дворца.

Ты так его, строитель, сотвори,
Чтоб садом был снаружи и внутри.

А третьему чтобы нашел ты цвет,
Как осени шафранно-желтый цвет.

И золотом его щедрей укрась,
Чтоб с осенью была полнее связь.

Дворец четвертый для зимы построй,
Чтоб спорил белизною с камфарой,

Чтоб он сверкал, как горный лед, как снег, —
Дворец для: зимних радостей и нег!

Когда же все четыре завершим, —
Невиданное в мире завершим.

Земных сравнений им не выбирай, —
В любой дворец Фархад войдет, как в рай,

В Китае соберу со всех концов
Красавцев и красавиц для дворцов, —

Гилманов, гурий поселю я там,
Наследника развеселю я там.

Скорей представь нам, зодчий, чертежи, —
Всю мудрость, дар свой, душу в них вложи.

И тотчас же ремесленных людей
Мы соберем по всей стране своей,

Чтоб каждый в дело все искусство внес,
Будь живописец иль каменотес, —

Чтоб вытесать побольше плит могли б
Из каменных разнопородных глыб,

Дабы из них полы настлать потом
Иль выложить дворцовый водоем;

Картины пусть нам пишут для дворцов,
Пусть шелком нам их вышьют для дворцов,

Чтоб каждый миг, куда б ни бросил взгляд,
Искусством развлекаться мог Фархад.

Покуда же последний из дворцов
Не будет окончательно готов,

Мы также сыну не дадим скучать:
Фархад ремесла станет изучать,

И, чем трудиться больше будет он,
Тем скорбь свою скорей забудет он…»

Хакан повеселел от этих дум.
Но одному трудней решать, чем двум.

Был у него один мудрец-вазир,
Прославленный на весь китайский мир.

Благоустроен был при нем Китай,
Украшен был его умом Китай.

Велик вопрос был иль ничтожно мал,
Шах только с ним дела предпринимал.

Вазиру имя было Мульк-Ара. [54]
Он был душой хаканского двора,

Он преданнейшим человеком был,
Он при Фархаде атабеком был,

И за Фархада, как родной отец,
Скорбел немало тот вазир-мудрец.

И в этот раз хакан послал за ним —
И поделился замыслом своим.

И тот сказал хакану: «Видит бог,
Мудрей решенья ты найти не мог.

Скорей за дело, чтоб Фархад не чах…»
И дело все ему доверил шах.

И Мульк-Ара, душой возликовав,
Перед хаканом прах поцеловав,

Ушел и дома стал вести учет
Припасов, средств, потребных для работ…