Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена

Любовь моя,

пишу тебе из черного Wellesley13 — колледжа для негритянок, куда меня загнал Фишер из‐за того, что в Ричмонде случилось военное затемнение и тамошняя лекция отложена. <…> Тут я пробуду до вторника, читая лекции за квартиру и харчи. Квартира прекрасная и президентша премилая, — и завтра еду с биологичкой <…> собирать бабочек в окрестностях, — но в конце концов мое good time14 сводится к потере оного. <…>15

11 октября он рассказывал о ежедневном посещении капеллы и своих выступлениях:

Мисс Рид, начальница колледжа, очень симпатичная, круглая, с бородавкой у ноздри, не слишком идейная женщина: каждое утро я брекфастую у нее (с разговорами о негритянской проблеме и телепатии) и каждое утро в 9 часов вынужден посещать с ней chapel и сидеть с ней в академическом плаще на сцене лицом к четыремстам девицам, распевающим гимны среди органной бури. Я взмолился — что, мол, еретик, что ненавижу всякое пение и музыку, но она строго возразила: ничего, у нас полюбите. В мою честь выбирают молитвы, благодарящие Бога <…> Лекция моя о Пушкине (негритянская кровь!) встречена была с почти комическим энтузиазмом. Я решил ее закончить чтением «Моцарта и Сальери», а так как здесь не токмо Пушкин, но и музыка в большой чести, у меня явилась несколько озорная мысль вбутербродить скрипку, а затем рояль в тех трех местах, где Моцарт (и нищий музыкант) производит музыку. При помощи граммофонной пластинки и пианистки получился нужный эффект — опять‐таки довольно комический. Кроме того, я побывал в биологическом классе, рассказывал о мимикрии, а третьего дня поехал с профессоршей и группой очень черных, очень интенсивно жующих мятную резинку барышень в деревянном шарабане-автомобиле собирать насекомых миль за двадцать отсюда16.

12 октября, накануне отъезда из колледжа, он сообщал новые подробности:

Душенька моя дорогая,

посылаю моему Митюшеньке замечательную хвостатую геспериду, а тебе чек на 100 долл., который мне довольно неожиданно дали здесь, в Spelman, хотя было условлено, что мое красноречие лишь окупает комнату и стол. Вообще я здесь окружен трогательнейшим почетом, художники показывают мне свои фиолетовые полотна, скульпторы — своих толстогубых богородиц, а музыканты поют мне «spirituals»17.

О своем чтении «Супермена» (ставшем, по‐видимому, первым публичным чтением стихотворения) и реакции на него слушателей Набоков в этих письмах не сообщает. Следуя за отсылкой Фильда в поисках более подробных сведений о набоковских выступлениях в Спелмане, мы обратились к ноябрьскому выпуску «Спелмановского курьера». Центральное место в нем занимает длинный редакторский очерк «Владимир Набоков посетил Спел-ман». Приведем большой отрывок из него, который довольно неожиданно служит отличным введением к публикации набоковского «Супермена»: