Поэмы. Драмы

Марина

Так! Есть предчувствия, и этот раз

Мне вещий голос говорит: удастся.
Что ж трепещу? что млею? — Час настал,
А я дрожу, колеблюсь. — Сердце, сердце!
Никто еще тебя не разгадал...
Давно ль? — Казалось, самый труп его
Я, женщина, а зрела бы с весельем;
С какой жестокостью в груди своей
Я заглушала внутренние вопли!
Я очень поняла недоуменье
Кровавое Заварзина, — и что ж?
Не отвечала! и мой враг падет, —
И вот же в самых этих слабых персях
Любовь, и боль, и жалость! — Внять кому:
Любви ли скорбной? дикому ли мщенью?
При прежних замыслах одолевал
Тоску и состраданье гнев: напрасны
Все козни будут. Зная это, я
С досады разрывалась. Но скажу ль?
Притом была и радость: да! ему
Грозила я, явить ему желала,
Что быть и я опасною могу,
Что презирать меня не должно... только!
Мои орудья были благородны:
Отважный Ржевский, храбрый Салтыков,
Земляк мой, доблестный Гонсевский — мужи
Не низкие, способные понять
Величье и врага; он непременно,
Я ведала, обезоружит их.
О гибели твердила, правда, я,
О мести, о кровавом воздаяньи...
(Безумные, проклятые слова!)
Но искренно: слова словами были,
Не боле!.. А теперь? — Мой гнев потух,
Но между тем беспечный Ляпунов
В руках безжалостных, в руках злодеев
Бессовестных, бездушных... боже мой!
И я, и я сообщница чудовищ!
Совсем ли добрый ангел мой меня
Покинул? и совсем ли темным силам
Немилосердым я принадлежу?

(После продолжительного молчания)

Заруцкий! вырву из твоих когтей

Ужасную бумагу; жертву их
Из самой пасти кровопийц исторгну...
Во что бы ни было, спасу вождя,
Твою надежду, русская земля!
Твою последнюю любовь, Марина!

Слышны выстрелы; входит Заруцкий.

Заруцкий

Царица, слышишь?

Марина

Слышу я пальбу;

А что такое?

Заруцкий

Хлопцы поднялись,

Мятутся, рвутся, воют, словно звери
Голодные, которых бы с цепи
Спустили. — Исполать тебе, Марина!
Заткнула за пояс меня!
Вы оба — окаянный Заварзин
И ты, родная, — заварили кашу
Такую прегустую, что ее
Не сварит и железная утроба.

Марина

Распущена бумага?

Заруцкий

Как же! С нею

Схватили казаки гонца, стрельца
Рязанского; недолго молодца
Сердечные томили: в петлю шею —
И поминай как звали; а печать
Сорвали с грамоты и ну читать!
И начитались — слышишь ли? на славу!
Был нужен подлинник, чтоб и другим,
Вот Трубецкому, например, — забаву
Доставить... Верь, не верь: насилу с ним
Читатели расстались. — Ты бледнеешь?

Марина

Заруцкий, поспеши утишить бунт.

Заруцкий

Слуга покорный! Я убил холопа

Прокофьева и должен поддержать,
Что начал, мятежом.

Марина

Себя погубишь!

Заруцкий

До вечера погибнет кое-кто,

Да не Заруцкий: казаки ударят
С лица на Ляпунова, — поляки
(Уведомил Гонсевского Хаминский)
С боков и с тыла: сломим молодца!

Марина

А Трубецкой?

Заруцкий

Князь Дмитрий Тимофеич,

Почтенный муж, в большом недоуменьи,
Наверно так толкует: «Казаков
Мошенников избаловал Заруцкий,
Не держит их в руках!» Тут наша знать,
Иван Голицын, тайный враг Прокофья,
С товарищи, — ну дакать, ну качать
В раздумьи головами, — так и вижу
Друзей сердечных! — Салтыкова нет,
Измайлов по запасные полки
Отправился в Коломну; я без них
Врага ухлопаю; потом, пожалуй,
Хоть навзрыд буду плакать.

Марина

Лист-то где?

Заруцкий

А вот.

Марина

Отдай мне.

Заруцкий

Да тебе на что?

А мне-то он на всякий случай нужен,
Чтоб обличить злодея.

Марина

Не отдашь?

Заруцкий

Нет, не намерен.

Марина

Хорошо ж, разбойник!

Заруцкий

Мне не грози; припомни лучше то,

Что без меня, как застрелил Урусов
Жида, цыгана, мужа твоего,
И ты бы не спаслась с своим исчадьем.
Твой благодетель я; ты мной одним
И держишься.

Марина

О сердце! разорвись!

Ах! заклинаю: разорвись скорее!

(Падает в обморок.)

Вбегает Лодоиска.

Лодоиска

Царица! Боже мой! — Стыдись, Заруцкий!

Бесчеловечный!

Заруцкий

Пустяки: пройдет!

Эй, кто там? люди, эй!

Входят слуги.

Больна царица:

В опочивальню перенесть ее.

Уносят Марину. Один.

Нашла коса на камень... чересчур

Перехитрить изволила. Насквозь
Голубушку я вижу... Ляпунов
Ей враг, а между прочим за него
Отдала б и три дюжины Заруцких.
Но — ожидает мудрый Трубецкой;
Понаскажу ему такие сказки,
Что и Болотникова поминать,
Да и про бар больших твердить не станет.