Поэмы

При первых проблесках денницы
Овец Агаза погнала.
Над кладбищем кружились птицы,
И тень огромного орла
Витала в небе. Проливая
Потоки горестные слез,
Спешит кистинка молодая
Тропой подняться на утес.
И вот, высоко над могилой
Она стоит среди камней,
И, испуская крик унылый,
Зловещий коршун длиннокрылый
Кругами реет перед ней.
Скрывая горестное пламя
Солнцеподобного лица,
Она бросает в птиц камнями
И гонит прочь от мертвеца.
Потом сидит в густом кизиле,
Как будто вяжет там чулок,
Хитрит, чтобы ее усилий
Никто заметить здесь не мог.

Х

Дошли до Бисо [16] злые вести
Как будто гром прогрохотал:
"Звиадаури жертвой мести,
Добычей вражескою стал!
Могучий столп, сошедший с неба,
Пшаво-Хевсурский славный щит
Истерзан кистами свирепо,
Обезоружен и убит"
И мать его завыла глухо,
И люди вздрогнули в селе.
"Зачем  я здесь жива, старуха?
Предайте и меня земле!
Верните мне его десницу,
Чтоб в час кончины сын родной
Похоронил меня, вдовицу,
И холм насыпал гробовой!"
И опечалены, и хмуры,
Услышав горестную весть,
Толпились мрачные хевсуры
И говорили там и здесь.
"Да будет славное надгробье
Пока оплакано вдали" —
И жиром смазанные копья,
Готовясь к подвигам, несли.
И к утру воинство готово.
Сверкают панцирь и шелом.
Ни для кого в селе не ново
Сражаться с вражеским селом.
Кричит хевсурам Апарека:
"Берите пищи на семь дней!"
"Кто здесь не трус и не калека,
Кто честью дорожит от века,
Все до едина человека
Кончайте сборы поскорей!" —
Так говорит Бабураули,
Кистинам издали грозя,
Их крики землю всколыхнули.
Да, это не свирель, друзья!

XI

Проснись, Джохола, встань с постели,
Довольно спать у очага!
На наши горы и ущелья
Напало скопище врага.
Желают гости поединка,
Хотят с земли героев сместь,
Чтоб пожалела мать — кистинка
О том, кого качала здесь.
Давно мечтая о набеге,
Они на наш напали скот.
Теперь на подступы к Джареге
Ватага буйная идет.
Не медли, витязь! Уж кистины
Торопятся навстречу к ним.
Вставай и будь, как все мужчины,
С мечом в руке непобедим!
"Идти с кистинами? Но кто же
Меня допустит к ним, чудак?
Сражаться должен я, похоже,
Один, как перст, за свой очаг.
Пускай они увидят, боже,
Кто друг Кистетии, кто враг!
Меня изменником считают,
Меня отступником зовут.
Глупцы в селенье полагают,
Что я врагам про дался тут, —
Меня при жизни погребают,
Плиту мне на сердце кладут"
И удалец надел кольчугу,
И опоясался мечом,
Кремневку, верную подругу,
Привесил сбоку за плечом.
Кистину шлем в бою не нужен
Он с обнаженной головой,
Заветам дедовским послушен,
Идет, как лен, в смертельный бой!

XII