Поэт, или Охота на призрака

Это застало Бэкуса врасплох. Я почувствовал, как спинка кресла с силой толкнула его, и Боб покачнулся, на мгновение показавшись из-за своего укрытия. В тот же миг Рейчел снова выстрелила, и комната ненадолго озарилась вспышкой яркого света.

Я услышал, как Бэкус взвизгнул, потом неожиданно наступила тишина. Когда мои глаза снова привыкли к темноте, я увидел Рейчел, медленно движущуюся ко мне. Она обеими руками держала пистолет, направленный мне за спину, но не стреляла. Когда она прошла мимо, я обернулся и увидел разбитое окно и Рейчел с пистолетом на изготовку, глядевшую в черную пустоту, куда только что свалился Бэкус. Примерно полминуты она стояла неподвижно, присматриваясь и прислушиваясь, пока не убедилась наконец, что Бэкуса нигде нет.

Тишина объяла дом. Прохладный ночной воздух понемногу вытеснял кислую пороховую гарь, и я чувствовал его прикосновение на своей коже. Наконец Рейчел отвернулась от окна, подошла ко мне и, взяв за руку, помогла встать.

– Идем, Джек, – сказала она. – Идем отсюда. Ты не ранен? Он тебя не зацепил?

– Шон…

– Что?

– Нет, ничего. С тобой все в порядке?

– Вроде бы да. А как ты?

Я перехватил ее взгляд. Рейчел смотрела на опрокинутое кресло, под которым виднелись пятна крови и осколки стекла.

– Нет, это не моя кровь. Ты в него попала. А может быть, он порезался о стекло.

Вместе мы снова подошли к краю обрыва. Внизу были только темнота и пустота. Лишь ветер всхлипывал где-то внизу, в кронах невидимых деревьев, да шум уличного движения доносился из далекого города в долине.

– Прости, Рейчел, – сказал я, чувствуя, что сейчас разревусь. – Прости меня, пожалуйста, я думал, что это ты…

– Не говори сейчас ничего, Джек. Мы все обсудим потом.

– А почему ты не летишь во Флориду?

– Я даже не садилась в самолет, Джек. После того как мы с тобой побеседовали по телефону, меня стали одолевать сомнения. Я чувствовала: тут что-то не так. Потом мне позвонил Брэд Хэзелтон и рассказал, что ты выпытывал у него странные вещи. В конце концов я решила поговорить с тобой откровенно и отправилась в отель. Ты как раз отъезжал от гостиницы вместе с Бэкусом, и я последовала за вами. Сама не понимаю почему… может быть, потому, что Боб уже один раз послал меня во Флориду, хотя лететь должен был Гордон. С тех пор я перестала ему доверять.

– Ты многое успела услышать?

– Достаточно. Просто я не могла ничего предпринять, пока Боб не убрал пистолет в кобуру. Мне очень жаль, что заставила тебя страдать, но…

Она отступила вглубь комнаты, но я остался стоять на краю, вглядываясь в ночную тьму.

– Я не успел спросить у него почему. Почему он убил других.

– Каких других?

– Шона и остальных. Белтран получил по заслугам, но за что Боб расправился с Шоном? С Бруксом? С Маккаферти?

– Я не знаю. Скорее всего, ответа на этот вопрос вообще не существует. А если и существует, то теперь мы никогда его не узнаем. Идем, Джек, моя машина стоит недалеко, перед самым домом. Нужно вызвать подмогу и вертолет, чтобы прочесать каньон. Просто на всякий случай. Чтобы знать наверняка. К тому же тебя неплохо бы показать врачам.

– Это еще зачем?

– Чтобы сообщить им, сколько таблеток ты принял. Может быть, надо срочно принять меры…

Она медленно пошла к выходу из комнаты.

– Рейчел, – окликнул я ее. – Спасибо тебе.

– Не за что, Джек.

Глава 50

Вскоре после ухода Рейчел я перебрался на кушетку и уснул мертвым сном, так что даже шум двигателей вертолета не смог меня разбудить. Когда я наконец очнулся – сам, без посторонней помощи, – было три часа ночи. Сразу после этого меня немедленно отвезли в штаб-квартиру местного отделения ФБР и поместили в маленькую допросную на тринадцатом этаже. Два агента с мужественными, но заспанными лицами принялись задавать мне вопросы, заставляя меня снова и снова рассказывать всю историю с самого начала. Длилось это пять часов, так что в итоге меня начало слегка подташнивать от усталости и бесконечного повторения одного и того же. Дело двигалось вдвойне медленно еще и потому, что происшедшее непосредственно касалось сотрудников ФБР, и оба дознавателя не спешили вызывать стенографистку, которая могла бы занести мой рассказ в протокол. В конце концов у меня сложилось впечатление, что агенты пытаются заставить меня придать своему рассказу такую форму, которая, будучи в результате записана на бумагу, послужила бы их целям наилучшим образом.

Когда пробило восемь утра, мне наконец разрешили спуститься в кафетерий и позавтракать, предупредив, что через полчаса я должен вернуться, чтобы сделать официальную запись допроса, на сей раз с помощью стенографистки. К этому времени я успел повторить свой рассказ столько раз, что прекрасно знал, как именно следует отвечать на каждый заданный вопрос.

Аппетита у меня, естественно, не было, но маленькая комнатка настолько мне опостылела, что я уже не чаял оттуда вырваться и готов был соглашаться со всем, что бы мне ни говорили. Впрочем, выходя в коридор, я был почти благодарен агентам за то, что им не вздумалось конвоировать меня в буфет.