Поэт в России - больше, чем поэт (СИ)

- "...два, три месяца экспедиции против горцев могут быть ему небесполезны... Это предействительное прохладительное средство, а сверх того - лучший способ загладить проступок. Государь так милостив..."

Однако, в дороге Лермонтов простудился и лето провел не за Кубанью в военных действиях, а на горячих водах в Пятигорске. Михаил Юрьевич вспоминал: - "...я приехал в отряд слишком поздно, ибо государь нынче не велел делать вторую экспедицию, и я слышал только два, три выстрела; зато два раза в моих путешествиях отстреливался: раз ночью мы ехали втроем из Кубы, я, один офицер нашего полка и черкес (мирный, разумеется) - и чуть не попались шайке лезгин..."

В ссылке на войну много чего было, ведь той осенью Лермонтов исколесил весь Кавказ - "изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани", был в Тифлисе, в Кахетии и Азербайджане, а возвратный путь на север проделал по Военно-Грузинской дороге. Был случай, когда поэт подвергся опасности пленения, и по рассказу А. Краевского, Лермонтов подарил ему свой кинжал, которым отбивался "от трех горцев, преследовавших его около озера между Пятигорском и Георгиевским укреплением. Благодаря превосходству своего коня поэт ускакал от них. Только один его нагонял, но до кровопролития не дошло - Михаилу Юрьевичу доставляло удовольствие скакать с врагами на перегонку, увертываться от них, избегать перерезывающих ему путь".

Рассказ этот подтверждают воспоминания П. Магденко, попутчика в одной из поездок поэта. Так, П.Магденко рассказывал: - "...указывал нам озеро, кругом которого он джигитовал, а трое черкес гонялись за ним, но он ускользнул от них на лихом своем карабахском коне".

Перевод назад в гвардию поэту выхлопотал сам Жуковский, являвшийся к тому времени воспитателем наследника престола. Сам Лермонтов, подводя итог своего кавказского пути, пишет в письме к другу: - "Здесь, кроме войны, службы нету... Все картины военной жизни, которых я был свидетелем..."

Служба Лермонтова в гвардии не была, мягко сказать, скушной, а более того, Михаил Юрьевич подвергался и не раз взысканиям со стороны своего начальства. Один раз корнет Лермонтов появился на разводе с короткой, чуть ли не игрушечной саблей. На это шеф гвардейского корпуса великий князь Михаил велел корнету игрушечную саблю снять и дал поиграть ею маленьким великим князьям Николаю и Михаилу Николаевичам, а Лермонтов же был отправлен на гауптвахту, на 15 суток. В другой раз поэт поплатился арестом за неформенное шитье на мундире. Складывается такое ощущение, что Лермонтов своими выходками напрашивался в новую ссылку на Кавказ, мы ведь помним его письмо Лопухиной.... А он и сам подтверждает мои предположения, говоря: - "Просился на Кавказ, отказали, не хотя - даже, чтобы меня убили".

И вот, наконец - то мечта Лермонтова сбылась и он снова обязан вернуться на Кавказ, но все случилось неожиданно, и не так как хотел сам молодой корнет. За дуэль с французом де Барантом Лермонтова снова отправляют в ссылку на Кавказ, - вторично, но при этом еще и исключают его из гвардии. Но более унизительно было для Михаила Юрьевича то, что его, кавалериста, на этот раз отправили в пехоту. По этому поводу Николай Первый сказал: - "Счастливого пути, господин Лермонтов, пусть он очистит себе голову..."

Здесь, к месту хотелось бы задаться вопросом: - "А думает - ли когда - либо власть, в лице - ли генсека или же коронованной особы, что духовные и интеллектуальные резервы народа могут быть исчерпаны, если ими раскидываться?" Или: - "Возможно - ли кидать в пекло боев того, кто является цветом нации, ее гордостью?" Отвечая на заданные вопросы, скажу, что государственные мужи более, все таки, думают о своем спокойствии, а не о тех, кто нацию делает именно нацией, - благородным сообществом, духовным фундаментом которого являются великие произведения таких как Пушкин и Лермонтов. Разве Николай Первый думал о том, что необходимо русскому народу дать парламент и уровнять все сословия перед законом? Нет, и также он не думал и о развитии русской культуры.

Разве я не прав? Но, ведь сам Белинский в последствии скажет в своем письме: - "Готовится третий русский поэт... Пушкин умер не без наследника". А вот уже после смерти Лермонтова критик переосмыслит его значение для отечественной культуры: - "Исполинский взмах, демонский полет - с небом гордая вражда -все это заставляет думать, что мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина".

И вот такого человека правящий режим отправляет на Кавказ под пули. Но, идем далее и рассмотрим моменты жизни поэта во второй ссылке на Кавказе.....

После ахульгинского погрома, пламя газавата с новой силой разгоралось в Чечне, и русские предприняли новые наступательные шаги. В составе "чеченского отряда" генерала Галафеева М.Ю.Лермонтов выступил в свою первую экспедицию. Так, Лермонтов пишет Алексею Лопухину об этих днях: - "....когда-нибудь я засяду у твоего камина и расскажу тебе долгие труды, ночные схватки, утомительные перестрелки, все картины военной жизни, которых я был свидетелем..."