Долго в ясную ночь я по саду бродил,Бледный месяц в лазури кусты серебрил И качался на зыби реки;А вдали, где заря, догорая, легла,Чуть виднелись убогие избы села И мерцали, дрожа, огоньки.Этот сад, с перекрестною сетью аллей,Эту реку, село и безбрежье полей — Всё вокруг я с младенчества знал.Здесь, на шатких качелях, в прохладной тени,В невозвратные дни, в незабвенные дни, Детский смех мой беспечно звучал.Здесь прочитана первая книга была,Здесь впервые стыдливо любовь расцвела В пробудившемся сердце моем.Этим звездам я милое имя твердилИ на этом стволе в старину начертил Милый вензель дрожавшим ножом.Помню, как я в столице, за школьной стеной,Ждал весны с замиравшей от неги душой, Чтоб родимую глушь повидать,Ранним утром с ружьем по полям побродить,В ясный вечер веслом гладь реки бороздить, Душный полдень — в лесу переждать…Я природу тогда, как невесту, любил,Я с природой тогда, как с сестрой, говорил, И скорбел за нее я душойС каждым желтым листом, облетавшим с ветвейС каждым легким морозом осенних ночей, С каждой с неба упавшей звездой…А теперь?.. Отчего эта ночь мне страшна?..Что в разбитой душе подымает она Из-под пепла остывшей любви,Из-под блеклых цветов ожиданий и грез?..Я не ждал, не хотел этих хлынувших слез, Сладких грез, говорящих: «Живи!»Я страданьем купил мой холодный покой.Что же этою ночью вдруг сталось со мной? Оживает, трепещет душа;Снова детски хочу я любить и страдать,И не в силах я снова в груди удержать Детских слов: «Ах, как жизнь хороша!»Я давно уж привык никого не любить,Ничего не желать, ни о чем не просить, — И моей безнадежной тоскойИ пытливой работою мысли моейЯ мечтал оградить от тревог и страстей Мою душу, как крепкой броней!И в раздумье стою я, — и сам не пойму,Верить чуткой душе или верить уму? И со страхом я слышу, что вновьВ это сердце, больное от скорби и ран,[В это мертвое сердце свой сладкий обман Заронили мечты и любовь!..]Весна 1883