Поэтические поиски и произведения последних лет

Среди толпы
                      блестящих спин
играет с сыном
                      мать-дельфин,
то погружаясь,
                     то взлетая,
изогнуто,
                   как запятая;
как тень
              когда-то стройных ног
хвоста
              раздвоенный клинок.

Бело, как чайка,

                    ее лоно,
спина
          из черного нейлона;
напоминают
                     плавники
движенья
               некогда руки;
скорее женское,
                     чем рыбье,
ее блаженное улыбье.

А сын,

            не зная ни о чем,
собой играет,
                как мячом;
она ему дает
                     свободу
всплывать
             и погружаться в воду
и, объясняя
                 жизнь ему,
внушает
           по-дельфиньему:

— Ныс,

               тьсап
ньусыв
               хревв!
(Сын,
        пасть
высунь
            вверх!)

Тьашыд

                ботч.
(Чтоб
            дышать.)
Худзов
              жевс.
(Воздух
               свеж.)

Хылпетв

               хагзырб
ужок жьен.
(В теплых
                 брызгах
кожу нежь.)

Нифьлед

             ныс!
(Сын-
дельфин!)
Идюл
            окзилб!
(Люди
           близко!)
Мчись,
          ныряй
вниз,
            вниз!
(Йярып,
             сьичм
зипв,
        зипв!)

Они спускаются

                   под волны
в мир безопасный,
                    мир подводный,
ежей,
             кораллов пестрый сад,
где спруты
             люстрами висят,
где рыбы
              с красными усами
без батареек
                   светят сами,
на дно,
            в убежища свои,
в полупрозрачные
                          слои.
Но там нет воздуха,
                        нет неба,
нет солнца,
          нет дождя,
                            нет снега,
и хочется наверх —
                                домой,
спешить
            за вспененной кормой.

Мы, дельфины,

                    опускаемся в глубины,
огибаем
                невзорвавшиеся мины,
якоря,
            уже рябые от ракушек,
доски палуб,
                почерневших и распухших.
Нас подводные
               встречают острова,
где дельфина
                     не достанет острога,
где, раздут,
                   свинцовоног
                                    и одноглаз,
ищет золото пиратов
                                   водолаз,
и спускается
                      утопленник нагой
с грузным камнем
                        под разбухшею ногой.

Эти толщи водяные,

                                    эти глуби
мы родными не считаем
                                  и не любим,
и кефаль,
              и скумбрия,
                                     и камбала —
никогда
               роднёю нашей не была,
только люди,
                    только люди,
                                        только вы
нам близки
                     среди холодной синевы.
И дышать
                    мы подымаемся отсюда,
безземельные
                             морские чуда-юда,
для игры,
             или охоты
                                и любви —
будто люди,
               будто люди,
                                   будто вы…

Так,

             вплывая в прибережную теплынь,
с нами хочет объясниться
                                      мать-дельфин,
чтобы ультразвуковая
                                       ее речь
помогла ей
               дельфиненка уберечь.

— Наших мучеников

                                 дни и жития,
и отплытия,
                     и стран открытия,
и с акулами
                         кровавые бои
сохранили
                   полушария мои.
Наши Библии,
                записанные в них,
долговечнее
                    пергаментов и книг,
и глубокие
                 извилин письмена
в память к сыну
                      переходят из меня.

Я, как Ева

                  вашей Книги Бытия,
девять месяцев
                           ношу свое дитя,
и, как Авеля,
                   но с черным плавником,
я кормлю его
                        соленым молоком,
и неписаную
                         Библию свою
в плоть из плоти
                         я ему передаю:

«В начале пошел лед,

и стали тонуть звери,
и треснул земной свод.

Покинул нору крот,

покрылся водой берег;
мы стали вязать плот.

В потопе тонул слон,

и мертвые львы плыли,
и гром заглушил стон.

Затопленные холмы

исчезли в речном иле,
и в море ушли мы…»

Диск третий