Поэтические воззрения славян на природу. Сотворение мира и первые существа

благодарствовал за утеху и посулил ему в награду клад из Ильмень-озера – три рыбы золотые перья, на которые можно скупить все несметные богатства новгородские. Садко закинул в озеро невод и вытащил обещанное сокровище, которое в нашем эпосе соответствует кладу Нибелунгов, хранимому в глубине водопада щукою Андвари. Царь Морской, по народному поверью, властвует над всеми рыбами и животными, какие только водятся в морях. Другая былина рассказывает: плыл богатый гость Садко по синему морю; вдруг остановился его корабль – и с места не двинется. Стали бросать жребии, чтобы узнать виноватого; пал жребий на самого хозяина. Признался Садко: «бегаю, говорит, я по морю двенадцать лет, не платил я Царю Заморскому дани-пошлины, не опускивал хлеба-соли в сине море Хвалынское!» Бросили его корабельщики в воду, и тотчас поплыл корабль своею дорогою[182]. Кинутый в море Садко был принесен волною к Морскому Царю. Стоит изба большая – во все дерево; вошел Садко в избу, а в ней лежит на лавке Царь Морской: «гой еси богатой гость! – говорит ему царь, – ждал тебя двенадцать лет, а ныне ты сам головой пришел. Поиграй-ка мне во звончатые гусли». Заиграл Садко, стал царя тешити; расплясался Царь Морской – и сине море всколебалося, и быстрые реки разливалися, и потопили много кораблей с товарами. Вздумалось царю женить гостя, привел тридцать девиц и приказал выбирать невесту; в народных сказках Морской Царь предлагает доброму молодцу выбрать себе в жены одну из своих дочерей. Лег спать Садко с избранной девою: со полуночи, впросонье, накинул он левую ногу на молодую жену, а когда проснулся поутру – то сам очутился под Новгородом, а левая нога его в Волх-реке[183]. Итак, Царь Морской выдает за богатого гостя дочь свою реку Волхов: имя это в народной речи («за тую за реченьку Волхову») и в Новогородской летописи («чрез Волхову-реку») употребляется в женской форме, и потому фантазия без нарушения грамматического смысла могла олицетворить реку Волхову девою. Приведенное сказание о свидании Садка с Морским Царем передается еще в следующей вариации: когда жребий указал виновного, взяли его корабельщики и спустили на воду на дубовой доске; с гуслями в руках поплыл Садко по морю и принесен был в палаты царя Водяника и супруги его царицы Водяницы:

Пошла дощечка ко дну синя моря,
Объявилось на дне царство великое,
А во царстве пированьице – почестей пир

Говорил Водяник гостю: «поиграй в гусли яровчаты, потешь наш почестей пир;

Выдаю я дочи свою любимую
Во тыё во славно Оюян-море».

Так поэтически, в античной форме, изображает народный эпос впадение реки в море: царь Водяник выдает дочь свою реку замуж на чужую сторону, в далекие области океана. Стал Садко в гусли играть, царь Водяник поскакивать, царица Водяница поплясывать, красные девушки хоровод водить – и было веселье с утра и до вечера; от тех плясок бесовских.

Окиан сине море всколыбалося,
Кораблики все повыломало,
Людей всех повытопило[184]

.

Очевидно, что Садко, чудесная игра которого на гуслях заставляет волноваться океан-море, заменил собою в предании древнейшего бога грозы и ветров: в завываниях грозовой бури предкам нашим слышались чародейные звуки гуслей-самогудов. Женитьба Садка на деве-реке в первоначальном представлении мифа была брачным союзом бога-громовника с облачною нимфою; корабль, на котором плыл он по синему морю, – известная метафора тучи. Чтобы приостановить морскую бурю, Садко должен был порвать звонкие струны и прекратить игру на гуслях; позднейшая легендарная прибавка объясняет это вмешательством Николы-угодника, который является Садку во сне и приказывает:

«Гой еси ты, Садко-купец, богатой гость!
А рви ты свои струны золоты
И бросай ты гусли звончаты;
Расплясался у тебя Царь Морской,
А сине море всколебалося,
А и быстры реки разливалися,
Топят много бусы[185]

, корабли,Топят души напрасны».
А и тут Садко-купец, богатой гость,
Изорвал он струны золоты
И бросает гусли звончаты;
Перестал Царь Морской скакать и плясать:
Утихло море синее,
Утихли реки быстрые.

Такое участие дает песня св. Николаю, потому что в народе он слывет скорым помощником и хранителем на водах и даже называется «морским» и «мокрым». Когда пронесется шумная гроза и замолкнут порванные струны гуслей-самогудов, т. е. стихнут громы и ветры, – вместе с тем успокоивается и морская пучина.