Поэтические воззрения славян на природу. Стихии, языческие боги и животные

О русских кумирах дошли до нас такие скудные известия, что об оружии их, исключая Перуновой палицы, ничего нельзя сказать положительного; зато летописец упоминает о клятвах оружием перед кумирами. «А Ольга водиша и мужий его на роту; по русскому закону кляшася оружьем своим и Перуном… и Волосом»; «А некрещеная Русь полагают щиты своя и мече и своенаги (обнаженные), обруче свое и прочая оружья, да кленутся о всем»; «Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, кде стояше Перун, покладоша оружье свое и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых Руси». На нарушителей клятвы призывалось мщение громовника: да будут они кляты от бога и от Перуна и да погибнут от собственных своих мечей. В народных заговорах выражения «помолюсь» и «покорюсь» – синонимы[146]; эта покорность воле богов заявлялась не только преклонением обнаженной головы («бить челом») и падением на колена, но и сложением перед ними, как перед владыками побед, оружия и добычи. «Боги даровали нам победу! – говорит Забой в песне Краледворской рукописи. – Надо принести им яства, возгласить к ним ласковые слова “i iim pruzie pobitych wrahow”». Профессор Рейц рассказывает о том удивлении, в какое он был приведен, когда при решении одного спорного дела между двумя русскими крестьянами – один из них предложил присягнуть на евангелии или на оружии. Клятвы оружием доныне живут в устах сербов, чехов и словаков: «Да Бог да ми рука с пушком (ружьем) усахла!», «Тако ме пушка не убила, да не речем ни jaox!», «Тако ме стрщела не удрила!», «Тако ме турска сабл(ь)а не поразила?», «Тако ми ова пушка срце не пониjeла!», «At’ sobe sam utne ruku!», «Bodejz to ma na k’rku (на шее), со ma w nice, pro pet ran do hiawy»; sekerou hazeti (бросать секиру) – значит клясться. У болгар клятва утверждается целованием секиры (топора); берут секиру, хлеб-соль и уголь и целуют первую со следующими словами: «Кто не устоит в правде, да не с слеит како железо-то, да оцжрнит како вжглен-от, и леб-от (хлеб) да е фатит очи-те!» Германцы, клянясь оружием, прикасались к нему рукою.