Поэтика

Выдержки из письма и текст "Русского вестника", приведенный выше, перепечатал Л. Н. Майков в книге "Пушкин" (1899; "Молодость Пушкина по рассказам его брата", стр. 29-31). Отнесясь с осторожностью к деталям "чересчур литературного рассказа", он заявил, что "в общем он, кажется, заслуживает доверия", и привел некоторые соображения в пользу авторства Пушкина.

Г. Лернер (в Полн. собр. соч. Пушкина, т. VI, стр. 194) дословно воспроизвел соображения Л. Н. Майкова, присоединив к ним свои размышления о "стиле", но использовал не тот текст "Русского вестника", который перепечатал Л. Н. Майков, а другой, измененный; приводим текст г. Лернера:

Nec temere, nec timide 1*

В утлом челне в беззвездною ночью я, буре навстречу,

В море пускался; буря же к пристани прямо меня принесла.

- Путник! Судьбы не испытывай; челны других погибали.

Берег на гордой триреме оставил я в полдень блестящий,

Тихому Эвру мой парус доверя. - И что же? Погиб я.

- Путник! Судьбы не страшись: многие брега достигли.

1* Ни безрассудства, ни робости (лат.).

Таким образом, г. Лернер поправил timere на temere; выпустил кое-где знаки препинания, выровнял негладкую антитезу "Судеб не испытывай - Судьбы не страшись" на: "Судьбы не испытывай - Судьбы не страшись".

Но, повторяя дословно соображения Майкова, г. Лернер, как и Л. Н. Майков, не знал, что и письмо и текст, помещенные в "Русском вестнике" за 1888 г., представляют искаженное, а кое-где "поправленное" кн. Н. Н. Голицыным письмо Б. М. Маркевича, напечатанное в "Варшавском дневнике" за 1880 г., № 110, стр. 4 27. Письмо это помечено: "17 мая 1880 г. СПб". Главные искажения следующие: после текста стихотворения следовал вопрос Б. М. Марковича: "Чье же это - Александра Сергеевича?", на что Л. С. отвечает: "Не знаю" и т. д. Таким образом, задумчивая и беспредметная фраза Л. С. после чтения стихотворения: "Не знаю и как очутилось это у меня, - не понимаю" - была в сущности почти отрицанием авторства Пушкина; далее, к фамилии Туманского сделано примечание: "Или Тепляков - не припомню наверное".

Но, что важнее всего, текст стихотворения в "Русском вестнике", а в особенности тот вариант, которым пользовался г. Лернер, искажен и "переделан" по сравнению с первоначальным текстом "Варшавского дневника". Приводим текст "Варшавского дневника":

Nec temere, nec timide

В утлом челне и беззвездною ночью, я, буре доверясь,

В море пускался; буря же к пристани прямо меня приносила.

- Путник! Судеб не испытывай: челны других погибали.

Берег, на гордой триреме, оставил я в полдень блестящий,

Тихому Евру мой парус доверя. - И что же? Погиб я.

- Путник! Судьбы не страшись: многие брега достигли.

([...] Кн. H. H. Голицын [...] "Евру" сгладил на "Эвру"; "Евру" повторено и в реплике Щербины, тогда как в тексте "Русского вестника" и в стихотворении и в реплике: "Эвру".)

История вопроса, таким образом, представляется следующей: в 1830 г. * "список Нащокина" попадает к пьяному Л. С. Пушкину, который ничего не помнит, но через 20 лет, в 50-м году, найдя в словаре записку, вспоминает отчетливо все обстоятельства пирушки, не помня лишь одного - автора стихотворения (на это обратил уже внимание в свое время и П. А. Ефремов в цит. статье). Впрочем, Л. С. Пушкин дважды почти отвергает в рассказе авторство Пушкина - на это не обратили внимания. В 50-м году стихотворение "списывает" Б. М. Маркович и держит его еще 30 лет; в 1880 г., во время Пушкинских дней, он шлет драгоценную находку из Петербурга в провинциальную газету с "просьбой" разрешить вопрос об авторе и снимая с себя ответственность указанием на возможность "мистификации Л. С. Пушкина" **. При этом и сам Б. М. Маркович, и редактор "Варшавского дневника" кн. H. H. Голицын решительно уклоняются от решения вопроса об авторе. Через 8 лет кн. H. H. Голицын [...] подчищает стихотворение и перепечатывает в "Русском вестнике". П. Ефремов делает энергичное заявление о "нелепых виршах", напечатанных Маркевичем, и приписывает их Л. С. Пушкину ***. Зная только подчищенную редакцию и искаженный рассказ "Русского вестника", Л. Н. Майков относится с осторожностью к некоторым частностям "чересчур литературного рассказа", но заявляет, что "в общем он заслуживает доверия", и приводит доказательства в пользу авторства Пушкина. Г. Лернер, во всем идя за Майковым, не зная редакции "Варшавского дневника", решительно убеждается этими доказательствами, воспроизводит их 28 и на основании их внедряет стихотворение в текст Пушкина. Таким образом, единственным основанием для авторства Пушкина служат доказательства Майкова и соображения г. Лернера о "стиле" стихотворения.

Доказательства эти следующие:

1) Братья Пушкины действительно были вместе в Москве летом 1830 г., где были и Соболевский и Нащокин. Но "посредственный Туманский" был в то время на юге и приезжал в Москву только в сутки, зимою 1831 г. ****. Таким образом, ему напрасно досталось от г. Лернера 29. Не спасает дела и ссылка на Теплякова, которая есть в "Варшавском дневнике", - и Тепляков в то время был на юге *****.

* См.: Л. Майков. Цит. соч., стр. 30.