Поэты пражского «Скита»

Когда надежд сужаются дороги
и на дорогах шелестит трава,
жить без тревоги суждено немногим,
немногим мудрые даны слова.
Познавший жизнь минуты не торопит,
и скупо я минуты берегу,
но зарастают радостные тропы
на жизни зеленеющем лугу;
но дни идут быстрее и короче,
и вижу я (мне разум не солгал!) —
уже видны во тьме беззвездной
холодные небесные луга…
Так, все прияв, так все откинув с болью,
я постигаю с кротостью раба
бессилие и мудрости и воли,
когда у ног — последняя тропа.

«Воля России». 1928. № 1

ОДЕССА

Н. К. Стилосу

Спускался город стройными рядами
до берега. На улицах весной
цвели деревья белыми цветами.
Их гроздья душные и первый зной,
и море, брызгами пришельца встретив,
и песни порта — дерзкий жизни жар —
кружили голову, как кружит ветер,
из рук ребенка вырвав пестрый шар.

             В моей душе я сохранил упрямо

его простор и зной, и простоту,
гул площадей и шорох ночи пряной,
и первую над городом звезду.

* * *

Я помню запах водорослей синих,
игрушечные в небе облака,
ночами — сети звезд и вместе с ними
над морем глаз трехцветный маяка.

Я помню, как кружился ветер вольный

и в море чаек обрывал полет;
как на глазах — из глубины на волны
тяжелый поднимался пароход.

             Шли корабли Неаполя, Марселя

за деревенским золотым зерном,
и вечерами чуждое веселье
гремело над просмоленным бортом.

* * *

Я помню окрик в рокоте лебедок,
тяжелый шелест жаркого зерна,
рядами бочки и на бочках деготь,
и деготь солнцем плавила весна.

Я помню кости черной эстакады

и бурный дым… О, в дыме не найти,
кому они последнею наградой
за светлые привольные пути.

           Здесь — в раскаленных дереве и стали,

без горечи, без страха и тоски
любили, верили и умирали
лукавые морские мужики.

Я помню сладкие цветы акаций

и пыль, и соль, и розовый туман,
и острый парус — ветренный искатель
ненарисованных на карте стран.

Я помню степь — ковыль косою русой

и шорох волн, и желтый лунный круг,
когда руке так радостно коснуться
доверчивых и боязливых рук.

            О, власть весны! Язык любви и встречи:

единственный — он так священно прост,
когда над городом весенний вечер
и между звезд раскинут млечный мост.

Я помню город. Я давно отрезан

от стен его границами людей,
но сколько раз — под строгий рокот леса,
               под шорох медленных чужих полей
                                      я повторял — Одесса!

«Воля России». 1929. № 7

ПУТЕШЕСТВЕННИК

I