Поэты в Нью-Йорке. О городе, языке, диаспоре

Мне кажется, что лучшая проза и поэзия написана о самом тривиальном. Я не люблю глобальности, от которой в политике трудно уйти… В политике всегда присутствует правильное и неправильное, а для поэзии, на мой взгляд, это чуждые координаты. Поэзия нам дорога своей неправильностью, своими заблуждениями. Если присутствует правильное мнение, то мне сразу становится как-то неловко. Я ведь еще и читатель, а читателю всегда неловко, когда ему говорят, что правильно, что неправильно, а он живет себе дураком. Стихи я так и читаю – как восхищенный читатель. И жду от стихов «милости к падшим».

Ноябрь – декабрь 2013

Кембридж, Массачусетс

Ирина Машинская

ДВОЙНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ

 Пора вернуться к самому началу,
 как в хорошо заверченном романе.
 Пора вернуться к самому началу,
 войти и встать надолго в хвост вагона,
 и, сумку привалив к опасной двери,
 покачиваясь, долго нависать
 над Схемой Линий Метрополитена.
 Мне нравятся названья этих станций:
 вот Семьдесят седьмая улица, а вот
 уже Сорок вторая, Боже мой!  —
 как хороши неназванные вещи!  —
 так пальцы пробегут по позвонкам,
 так дождь бежит себе, не называя,
 смывая ложной схожести пыльцу.
 В местах, где рифмы долго не живут,  —
 как хороши, как свежи повторенья.
 И если померещится значенье
 иль, Боже упаси, какой-то тайный смысл  —
 смахни его как рифму. Повторяясь,
 скажу тебе опять: в повторах этих,
 бессмысленных подобьях, возвращеньях  —
 нет ничего. Один лишь теплый свет
 бесценного сквозного бормотанья.
…Когда-нибудь, на Пятой авеню
 найди позеленевшую богиню
 чего-то там. Скамеек, например.
 Бродяга возлежит в ее тени.
 Вся в ямочках она, в руке – газета
 вчерашняя. Шутник – космополит:
 вот-вот прочтешь знакомый заголовок.
 Как эта осень пасмурна! Как нас
 тревожат эти надписи на сваях!
 Кошмарное бывает величаво,
 особенно – когда глядишь с моста,
 и вывеска багровая отеля
 похожа на плакат «ЗА КОММУНИЗМ».
 И я тебе еще скажу, схватясь
 за поручень серебряный в десятках
 блестящих отпечатков, близоруко
 склонясь над вечной схемою метро
 (как будто это карта звезд), скажу: зевака
 не помнит, не накопит ничего,
 ни странствие, ни новое влеченье…
 как капли – ласточке, как пальцы – позвонкам  —
 смотри сюда скорей – смешно, щекотно…
 И я тебе еще скажу: никто,
 похоже, что никто
 на нас не смотрит сверху

Октябрь 1993

Нью-Йорк

Ирина, расскажите, пожалуйста, вкратце о «раннем». Когда вы написали свое первое стихотворение? Как это началось?

На этот вопрос не так просто ответить. Потому что то, что люди пишут и называют стихами в четыре года (а некоторые еще раньше), и то, что пишут, скажем, в 17 лет, – все-таки не одно и то же. У меня это началось очень рано. Строго говоря, свое первое стихотворение я написала в пять лет. Но это было не совсем то, что мы называем стихами.