Поезд

– Они что придумали?! Замешивают на клею картонную крошку и затирают старый компостер. Потом пробивают нужные дырки своим компостером. Все! Вот и являются на одно место два пассажира. А то и пятеро… Спрашиваю, где покупали билет? С рук, отвечают. И кассир билет признала, консультировались. А как не признать, у кассира микроскопа нет.

– Откуда же у них компостер? – спросил молодой человек.

– У жуликов-то? – Елизар покачал головой, удивляясь людской наивности. – Да собрали! Из хлама. Сколько хлама безнадзорного валяется на станциях по закоулкам. Когда все хозяева, хозяина и нет. Что компостер? Тепловоз можно собрать… Значит, до Хасавъюрта едем. Два человека. Запишем.

Елизар достал заготовленный листок. Не каждый проводник ведет учет, терпения не хватает: записывай, следи, на какой станции кто выходит, предупреждай. Одним словом – колдуй. Листок так и называется – «колдун»…

– Туалет закрыт? – спросил молодой человек.

– Только отъехали. Санитарная зона.

– И матрацев нет. Павел Миронович обеспокоен, – молодой человек кивнул на старика, лицо которого оставалось непроницаемым.

– Будут матрацы, – Елизар поднялся. – Перестарались ребята, лишние матрацы в соседний вагон перенесли. Вернем! – Ребята, те двое парней восточной наружности, и впрямь перестарались; вместе с матрацами они перенесли к Магде несколько лишних подушек, Елизар бегал, вызволял. – Какие еще претензии?

– Есть претензии, – живо отозвался молодой человек. – Замок дверной заклинивает. Дергал, дергал – с трудом одолел. Как бы не подстроил неприятность Павлу Мироновичу, по срочному делу.

– Игорь, – укоризненно обронил старик.

Елизар сдвинул дверь до щелчка, вновь отворил, замок работал исправно.

– Закон свинства, – вставил молодой человек. – Минут пять дергал, не получалось.

– Чувствует хозяина, – согласился Елизар.

Замок и вправду срабатывал не так ладно, как ему

полагалось, но беспокойства не вызывал – будет на такую ерунду Елизар внимание обращать, мелких неполадок в вагоне хватает, только оглянись…

Он перешел в соседнее плацкартное купе.

Елизару нравились плацкартные вагоны. К сожалению, их становилось все меньше – пассажир требовал купейные, он доплачивал за спертый воздух, за духоту и теснотищу, только бы чувствовать себя отсеченным от яростного мира хотя бы на короткий срок поездки, не волноваться за чемоданы, надежно упрятанные на антресолях. Пассажирам и невдомек, что по статистике о хищении вещей в дорожных условиях первенство держат именно купейные вагоны. В плацкартных все на виду: и вещи, и люди. И пассажир там родней, сговорчивей. Как-то Елизар катался на «СВ», дело, правда, давнее, но до сих пор он помнил, как дух перехватывало от тех пассажиров, – и то им не нравилось, и это. А считай, чуть ли не каждый второй из них – туз козырной, которому ничего не стоило на Елизара всякие напасти наслать. И вернулся он в свой плацкартный чумным, точно после парилки в холодный душ: покой и блаженство. В сущности, как мало надо маленькому человеку – надо, чтобы тебя принимали за своего. А в плацкартном Елизар был свой. Конечно, и в плацкартном разные люди катались. У иного на лице такое выражение всю дорогу, словно он в плацкартный по приговору суда попал. Но Елизару они были не страшны, – большинство пассажиров, как правило, оказывались на его стороне, в любых конфликтах. Умел Елизар вызвать к себе расположение…

– Все места заняты? – спросил Елизар и свойски подмигнул большеглазому парню, что помогал перетаскивать матрацы.

– Все, дорогой! – с готовностью ответил с верхней полки большеглазый, сияя круглой физиономией. – И на том берегу тоже все занято. Полный комплект. – Он имел в виду боковые места.

На одном из них сидел моложавый мужчина с крепким загорелым лицо?!, на другом старушка, что пострадала при раздаче белья. Старушка держала на коленях ведро с яблоками и глядела на проводника смешливыми узенькими глазками.

– Так – та-а-ак, – неопределенно протянул Елизар и окинул взглядом открытое купе, точно прицеливаясь, с кого начинать проверку.

Нижнюю скамью занимала уже знакомая Елизару женщина, что заходила в служебное отделение. Сейчас она улыбалась, извлекая из сумки какие-то пакеты. И раскладывала их вдоль окна на бумажной салфетке. Напротив сидел паренек лет восемнадцати, светловолосый, чем-то похожий на пассажирку. Из-под коротковатых зеленых брюк случайными яркими утюжками горбились кроссовки. Одно время их сотнями скупали на юге, где предприимчивые мастеровые наладили производство модной обуви, и оборотистые дельцы везли кроссовки в северные города, брали за них двойную цену. Елизар тоже ввязался было в эту путину, но прогорел. Ему вообще не очень везло. Он медленно созревал. Когда-а-а ему еще Магда внушала, что надо обратить внимание на кроссовки. Сама-то она их скупала чемоданами и, не напрягаясь, оптом сдавала перекупщикам. А вот Елизар никак не мог переломить себя, а когда переломил, спрос на кроссовки упал; завалили ими северные города. Едва свои деньги выручил Елизар, зарекся гнаться за модой, ну ее.